Василь особой смекалкой (скорее всего из-за малого срока службы) не отличался. Постоянно голодный, уставший, он всегда хотел спать. Когда старшина Чукин заставлял его учить матчасть, давал изучать какие-то схемы трубопроводов, коммуникаций реакторной установки, он ничего не понимал, хлопал глазами и смотрел непонимающе. Веки слипались, текст расплывался, схемы превращались в сложный узор. Василь клевал носом и быстро отключался. Надо отдать должное, Чукин бился с ним долго и терпеливо, старательно объясняя устройство и принцип действия агрегатов.
Совершенно измотавшись, потеряв терпение, старшина не выдерживал, отпускал оплеухи. После этого, правда ненадолго, Нос соображал гораздо лучше и уже не срывался в дрему. Но минут через десять все повторялось. Новый подзатыльник опять приводил его в чувство, и Василь старательно слушал, записывая для себя в тетрадь особо сложные моменты.
Командир БЧ-5 капитан третьего ранга Сивоконь, офицер огромного роста, пугающий своим свирепым видом молодых бойцов, приказал за время похода полностью освоить матчасть, и пообещал спросить за это с Чукина.
Вот и сегодня вечером старшина нес вахту на своем боевом посту, внимательно следя за показаниями приборов. Уставший Василь Нос сидел рядом и слушал, как Чукин бесцветным голосом объясняет что-то, водя пальцем по цветному орнаменту схемы, расцвеченной какими-то малознакомыми значками. Голос слышался все глуше, отдаленней, словно сквозь закрытую дверь. Нос отключился…
Разъяренный старшина схватил недотепу за шиворот, встряхнул, сильно толкнул вперед. Василь, не устояв от неожиданности на ногах, врезался головой в переборку и на несколько секунд потерял сознание. Очнулся, видя, как над ним стоит старшина и орет что-то в лицо. Чукин рывком поднял его, усадил на стул. Василь держался за голову. Капала кровь…
Старшина велел идти умыться. Окатился холодной водой, стало легче. Голова немного болела, но гудеть и кружиться вроде бы перестала. Алексей осмотрел голову, извинился. Да Василь и сам на него не обижался, понимал, что своей несообразительностью мог, кого хочешь разозлить. Вообще-то, Чукин ему нравился. Защищал от нападок других «годков», был справедливым. Нос очень хотел быть похожим на своего старшину. Он его искренне уважал, и терзался, что никак не мог освоить специальность. Сказывалась нехватка технических знаний. В сельской школе учителя даже представить не могли, с каким сложным оборудованием придется работать их ученикам.
Сидели, разговаривали по душам.
Чукин расчувствовался и разрешил обращаться к нему по имени. Ему, это было видно, стало очень неудобно за случившееся. Василь ни за что на свете никому бы не рассказал об этом, не выдал старшину, хотя знал как замполит и командиры борятся с «годковщиной».