Торговая флотилия состояла из четырех лесовозов и одного сухогруза, трюмы которого были забиты несчетным количеством мешков из рисовой соломы, наполненных семенами льна. Из этого сырья производили некую субстанцию, из которой затем путем полимерного ре-синтеза добывали продукт, совершенно необходимый при производстве сверхмощного ракетного топлива. Все данные были строго засекречены.
В путь также снаряжали плавбазу «Камчатка» и небольшой танкер. Удивительным было то, что все корабли (кроме плавбазы, на которой находился начальник флотилии и торговые представители со всеми документами на груз), были уже совсем старыми, готовящимися к списанию, и вероятнее всего это был их последний рейс. Машины сильно изношены, а ржавые металлические корпуса имели столько заплаток, что капитаны опасались, и не без основания считали, что риск был большой.
Тем не менее, погрузились в срок.
В ночь на 11 апреля легли на заданный курс. Практически сразу начались поломки в машинах и ходовых механизмах, но плавбаза не напрасно сопровождала караван. Ремонт был небольшой, ничего серьезного, обычно справлялись силами экипажей, а при возникающих трудностях бригады с «Камчатки» быстро устраняли неисправности.
Третьего мая прибыли в порт назначения. Встали под разгрузку. Начальник флотилии собрал всех капитанов у себя в кают-компании. Объявил, что после разгрузки предстоит в трехдневный срок провести окончательный ремонт для перехода через мыс Горн, в некий квадрат в Южной Атлантике, и там ждать дальнейших указаний. Пойдут пустыми, поэтому останется лишь пополнить запасы пресной воды и провизии.
Моряки заволновались… Идти через Горн с его бурными водами и осенними (а в Южном полушарии уже вовсю гуляла осень) штормами, на этих лоханках, да еще пустых? Но начальник ответил, что это, мол, не обсуждается. Это приказ.
Возмущению и удивлению не было предела. Спорили, доказывали, убеждали. Все было напрасно. Деваться было некуда. Все же советские люди. Коммунисты.
Разошлись по своим кораблям, стали еще более тщательно готовиться к тяжелому переходу. Сухогруз, до сих пор стоящий под разгрузкой, оставили в порту, наказав после того, как опустеют трюмы, загрузиться шерстью лам и возвращаться во Владивосток.
Девятого мая отчалили и, набрав ход, растворились в мглистой сиреневой дымке, потерявшись в неспокойном, неласковом, беспощадном океанском просторе, презрев все опасности и коварства морских глубин, неподвластную стихию ураганных шквалов, надеясь, лишь на собственные силы, фортуну и удачу…
У всех немногочисленных команд флотилии появилось острое тревожно-щемящее чувство, что этот переход в заданный квадрат окажется последним…