После янесколько дней я пытался найти следы клуба самоубийц в сети, но это было непросто, ведь у него не было официальной страницы или группы в социальных сетях. Всего этого и не должно было существовать, и, хотя я прекрасно это понимал, все же с какой-то одержимостью, которую уже давно ни к чему в своей жизни не испытывал, продолжал искать хотя бы старую и тонкую, затерявшуюся на старых форумах, нить, что приведет меня в подвал заброшенного комбината. Я просто отказывался верить, что вся информации о существовании клуба состояла в одном только объявлении на пустыре, но любой поисковый запрос, хотя бы отдаленно связанный с клубом, неизбежно приводил меня в тупик. Тогда я, почти отчаявшись, обратился к последнему, что мне оставалось – почти наугад я стал пробивать людей, которых видел в тусклом свете фонаря в комнате с розовым слоном, пользуясь довольно смутными описаниями их внешностей. И вдруг, неожиданно для себя самого, я откопал кое-что о той, кого называли Первой. Она или, возможно, кто-то сильно на нее похожий был зарегистрирован на левом сайте, посвященном общению о парапсихологии или чему-то в таком духе. В цепочке старых сообщений я нашел пару мест, где она вскользь упоминала о том, как работала в ветеринарной клинике и что у нее есть выход на сильные анестетики, позволяющие «вырваться из телесной оболочки», а в особо крупных дозах даже – «безболезненно и стопроцентно эскейпнуться» из реальности. И если предположить, что все это было правдой, что это действительно была Первая, то корни клуба самоубийц могли расти отсюда. Тогда я решил, что мне нужно обязательно вернуться в комнату с розовым слоном, чтобы убедиться во всем наверняка. Я просто придумал себе эту причину, ведь на самом деле мне просто очень хотелось увидеться с Алисой.
В субботу, когда уже стемнело, я собирался выходить из дома, чтобы поехать на пустырь. Стоял и одевался в прихожей, когда на мою тетку что-то нашло. Так не вовремя она была в плохом настроении и решила устроить мне спонтанный разнос: пока я зашнуровывал ботинки, стараясь ее игнорировать, она кричала, чуть не срываясь на плач. Она говорила, что ей не нравится, что я делаю со своей жизнью и с жизнью своих родителей – обычное дело, чтобы развести ссору на ровном месте. Мне кажется, настоящая причина была в том, что тетке просто не особенно улыбалось, что меня отселили к ней. Впрочем, мне было все равно. Когда я поднялся и сказал, что и сам не знаю, что делаю с собственной жизнью, она вдруг как в припадке схватила мой плеер, оторвав его от меня вместе с наушниками, и со свей силы метнула в стену. Я слышал, как что-то у него внутри хрустнуло, и он упал, потухший и замолкший, на пол. Я не был зол на тетку, просто закрыл за собой дверь, но внутри у меня было пусто, как будто меня только что лишили какой-то моей важной части, вырвали внутренний орган. Я остался один в тишине, со мной уже не было музыки, поэтому дорога до пустыря превратилась в сущий ад, ничто теперь не могло спасти меня от собственных мыслей. Мне подумалось, что, если бы в одну из тех бесконечных минут мне предложили стереть меня вместе со всеми доказательствами своего существования, я бы не раздумывая согласился.