или нет. Это сводило меня с ума. Помню, я опустился на батарею на очередной лестничной клетке очередного девятого этажа и нервно закурил. Я мог едва шевелить пальцами на руках, так я замерз. Я выглянул в окно, посмотрел на пустынный-пустынный двор, возможно, на тот самый двор, на который каждый день смотрела Алиса, и внутри у меня снова что-то сжалось. Как будто каждый раз думая о ней я до крови раздирал рану, только начинавшую подсыхать – такое было у меня чувство. Я курил долго, не торопясь, а потом потушил сигарету, прожженную до фильтра, и решил, что обойду еще пару-тройку высоток и поеду к чертям отсюда, потому что все это стало походить на поиск иголки в стоге сена.
Но я не сделал так, как решил, просто никак не мог остановиться и ходил по району до самой темноты. Я обошел столько домов и выкурил столько сигарет на лестничных клетках, что сбился со счета. А потом, когда холод и боль в ногах стали почти невыносимыми, а надежда почти угасла, я позвонил в звонок, дверь открылась, и на пороге стояла Алиса. Живая, хотя, когда я взглянул на ее потухшие глаза, сгорбленную фигуру и на ее руки, покрытые свежими ранами, сложно было назвать ее живой. Почему-то я сразу понял, что всю неделю с нашей встречи она не ела и почти не спала, что даже не пыталась мне позвонить. Я просто обнял ее там, на пороге, и ничего не сказал. Она тоже молчала, так мы стояли, наверно, несколько секунд. Она не издала ни звука, но мое замерзшее плечо вдруг почувствовало тепло и влагу – Алиса заплакала.
Мы прошли внутрь, в ее квартиру. Там было темно, потому что был уже вечер, а свет Алиса не оплачивала. Она вообще не оплачивала счета. Мне запомнилась пустота комнат: кроме кровати, пары стульев, стола и китайского бумажного фонарика, казалось, во всей квартире ничего не было. Голые стены, что-то валялось по углам. Как только я вошел, то сразу почувствовал странный сильный запах, пахло как в больнице. Я догадался, что это был кетамин. Как потом оправдывалась Алиса, она перестала есть, чтобы увеличить шанс отравиться насмерть, но накачаться сама, разумеется, не смогла. В одной ампуле была слишком маленькая концентрация, поэтому на голодный желудок Алиса поставила что-то около трех ампул из тридцати, а потом просто впала в транс, вырубилась. Она выразилась так: «Все пропало, меня выбросило под потолок, я летала и смотрела на себя сверху, как будто близко и одновременно издалека».
Тем вечером, когда Алиса впустила меня в свой мир, я увидел все эти шприцы, которые валялись повсюду, темные капли крови на полу, целые и пустые ампулы, сваленные в кучу. Я не стал ее осуждать или что-то говорить. Все ссоры я оставил на потом, а тогда я просто остался с ней.