– Все-таки хорошо, что ты пришел, – сказала Алиса. – Я не хотела, чтобы меня искали, но рада, что нашел именно ты.
От ее слов мне стало по-настоящему тепло, мне захотелось жить. Алиса повеселела, и я повеселел вместе с ней. Я предложил пойти куда-нибудь поесть, чтобы отвлечься от всех этих капель крови и шприцов.
– Я угощаю, – сказал я.
– А деньги-то у тебя есть?
Я действительно совсем забыл о деньгах.
– Не-а, а ты, надеюсь, еще не потеряла свои кеды, если снова придется бежать?
– Не потеряла, – игриво передразнила меня Алиса. И мы заулыбались, как будто все было в порядке.
Мы вышли из квартиры в десять утра. Был понедельник, и улицы снова пустовали. Большинство нормальных уже разъехалось по своим делам, а у нас с Алисой совершенно не было дел, мы просто шли по улице. Чувство было такое, будто мы были детьми, которых взрослые оставили дома без присмотра. Полная свобода шалить или страдать от одиночества.
Алиса привела нас в какую-то жуткую палатку, которую и кафешкой назвать невозможно: в таких еще стульев нет, одни высокие столы, чтобы быстро перекусить стоя. Мы кое-как наскребли мелочи на одну шаурму на двоих. Мне было стыдно, я проклинал себя за то, что отдал деньги в долг дружку, ведь нам с Алисой не хватило даже на кофе.
– Готов? – спросила она с улыбкой. – Смотри, не урони, это наш завтрак, обед и ужин!
– Готов, – отозвался я, – постараюсь!
И мы, смеясь, разломали несчастный лаваш на части, из него полезли внутренности, которые пришлось потом заталкивать обратно, чтобы они не упали на землю. Зрелище было жуткое, но скажу честно, ничего вкуснее той шаурмы я давно не ел.
– Ну, как, м? – спросила Алиса, вытирая губы салфеткой. – Ощутил все оттенки вкуса?
– О, да! – Подыгрывал я. – Начинка, как в бабушкином пироге!
И мы с Алисой, два дурака, одновременно издали стон наслаждения: «Ммммм!». Парень, скрутивший нам ту шаурму, косился на нас сквозь свое окошко, как на двух ненормальных.
Мы доели и окончательно развеселились. Еще откуда-то вылезло яркое солнце. Алиса потащила меня по своему району, показывала всякие места, тыкала пальцами по сторонам, вспоминая о разных забавных случаях вроде: «а тут за мной погналась собака, и я залезла на горку, мне тогда было лет четырнадцать»; или «здесь, в этом дворе я каталась зимой на коньках, его специально заливали»; или «я как-то просидела всю ночь за этими гаражами, ждала подругу, мы вместе планировали бежать, но она так и не пришла». Алиса говорила о таких вот простых вещах с таким искренним детским восторгом, что я просто не мог отвести от нее глаз. Иногда она улыбалась и, поймав мой взгляд на себе, прикрывала улыбку рукой.