Не уйдёт! Не может уйти, не должен!..
— Ваше превосходительство! — доложил Галанин. — Пожары ликвидированы, «Евстафий» может вернуться в общий строй.
— Замечательно, Валерий Иванович. Что кормовая?
— Стрелять пока не может, требуется ещё около получаса.
— Хорошо. Держите за «Ростиславом».
— Слушаюсь!
Броненосец стал догонять основную линию, и ещё издали носовая башня стала посылать снаряды в практически приговорённого «Гебена». Безрезультатно сначала, но всё равно было заметно, что спесивым тевтонцам сегодня никуда дальше морского дна не уйти — линейный крейсер уже здорово сел носом, ход давал ничтожный, а русские снаряды продолжали ломать и крушить крупповскую броню. Флагман Сушона огрызался только из двух орудийных башен…
Но и русским досталось здорово — как ни берёг Винтер своего «Иоанна Златоуста», но и тот вынужден был оставить кильватер — объятый пожарами корабль стал вываливаться из строя, причём в сторону противника. Перекрывая идущим сзади товарищам сектор стрельбы, и обеспечивая небольшую передышку противнику. Да и сам схлопотал при этом пару дополнительных одиннадцатидюймовых снарядов.
Надо сказать, что принятая в пробоины вода даже позволила несколько спрямить уже имевшийся крен, но, само собой, увеличила осадку на дополнительных полметра. Только близость базы позволяла надеяться, что броненосец выживет и продолжит войну — о продолжении данного боя речь уже не шла.
А «Гебен» уже просто рвался подальше на глубину, чтобы затопиться там, где его не смогут поднять и ввести в строй под вражеским флагом. У Сушона возникала мысль спустить турецкий флаг — не германский всё-таки, но он отмёл такую перспективу сразу и бесповоротно: под этим флагом крейсер вступил в бой, под ним же и пойдёт ко дну, пусть из-за этого и погибнут лишние десятки, а то и сотни немцев — честь есть честь…
Книпсель же продолжал азартно руководить стрельбой вверенной ему артиллерии. Пусть под его началом оставались лишь две башни, причём в носовой могла действовать только одна пушка, и противоминная батарея, которая аналогично была здорово подвыбита, но огня корабль не прекращал до последней минуты, до самого получения приказа «Спасаться по способности!».
Нет, «Гебен» ещё совсем не получил таких повреждений, которые грозили ему немедленным опрокидыванием и гибелью. Ещё минут с двадцать под ураганным огнём русских броненосцев он бы продержался. Только зачем? Всем, от адмирала и до последнего матроса, что видел сложившуюся ситуацию, было ясно — не уйти…
Только машинные команды линейного крейсера продолжали верить, что их самый лучший адмирал вывернется и спасёт их…