- А как всегда - говно разгребать! - отозвался Шутов. Погоняло у этого мужика было соответствующее - Шутник, и никто не знал, то ли назвали его так из-за фамилии, то ли из-за постоянных попыток побалагурить. Но все его грубоватые шуточки почти всегда вызывали дружный утробный хохот. Вот и сейчас весь автобус буквально захлебнулся от смеха, хотя как раз вчера бесконвойников определили на чистку свинарника.
К зекам в колхозе "Хумский партизан" относились как к дармовой рабочей силе. Так оно впрочем, по большей части и было. Городские, незнакомые с крестьянским бытом и заботами, они вызывали у колхозников лишь усмешку и, несмотря на то, что работа осужденным доставалась самая тяжелая, их за глаза называли дармоедами.
Кроме этого, зекам и платили по самым нижним расценкам, примерно раза в два меньше, чем колхозным разнорабочим. На ларь уголовникам падало, по гуманному советскому законодательству, половина заработанного. А из нее шли еще разнообразные вычеты, за хавчик, за спецодежду, робы и сапоги, которые, при неквалифицированной работе, изнашивались катастрофически быстро.
Но и на эту остающуюся мизерную сумму бесконвойники умудрялись жить припеваючи.
Гораздо больше повезло Мотылькову и Кулину. Им, как профессиональным водителям, доверили колхозные "ГАЗы", и несмотря на то, что эти машины дольше чинились их шоферами, нежели ездили, Куль и Мотыль вызывали всеобщую зависть. Ведь им не приходилось, как прочим, дни напролет копать канавы или убирать за свиньями.
Автобус проехал по центральной улице села и плавно затормозил около здания колхозного правления. Серый, который должен был сдать зеков с рук на руки, все еще дремал. Бесконвойники, дабы урвать хотя бы несколько секунд безделья, разом стихли, но именно это внезапно наступившее молчание и пробудило прапорщика. Он поднял свесившуюся на грудь голову, посмотрел на дорогу. Обнаружив, что та не исчезает, как должно было бы быть, под колесами автобуса, повернулся к водителю. Несколько мгновений ушло на то, чтобы сообразить, что нельзя вести транспортное средство не держась за руль.
- Чо, приехали? - недовольно осведомился Серый.
Взрыв утробного зековского хохота окончательно пробудил прапора.
- Кова хера не разбудили?
- Да уж сам...
- Отворяй! - Приказал Сергиенко водителю. - А вы у меня тут!.. - и он показал зекам кулак. Этот жест должен был призвать смеющихся осужденных к порядку, но результат оказался прямо противоположным. Бесконвойники захохотали с новой силой. Махнув рукой, прапорщик вышел из автобуса и, покачиваясь, скрылся в дверях правления.