Эти представления были использованы не только для того, чтобы таким образом сконструировать морализирующий раздел для преувеличенных требований версальского диктата и вокруг этих так называемых мирных переговоров узаконить искусное шантажирующее давление. Скорее старались сформировать целое запоздалое историческое послание и, прежде всего, – в духе внутрифранцузской национальной традиции. Пресловутый памятник в Компьенском лесу, говоривший о «преступном высокомерии» побежденной Германии, в значительной степени служил этой цели. Вместе с тем так Франция создала формальный базис во имя демократии для своей обязанности в любое время осуществлять надзор за Германией и могла размахивать этим бичом по своему усмотрению.
Франция явилась в роли бескорыстного покровителя человечества на страже чистых и человеколюбивых идеалов, чтобы наблюдать, действует ли молодая немецкая демократия в унисон с добрыми демократическими нравами и демократическим порядком в Европе, или она намеревается вновь впасть в варварство, от которого Франция только что сама избавилась и спаслась на благо человечества и Германии. С этой ролью Франция приобрела одновременно положение демократического цензора, который устанавливает и решает, действует ли страна на благо человечества, или она глубоко пала, отказавшись, или собираясь отказаться от демократических идеалов, и с этим прекращает быть цивилизованным народом, чтобы при случае вновь стать с оружием в руках против идеалов демократии, вернувшись к собственному благополучию. Принятие в союз народов было внешним знаком того, выдержал ли народ это испытание. Германии, как известно, не приносила пользы ее государственная форма, и, не осознавая себя демократией, она не созрела для уважения союзом народов, и лишь через годы после введения демократического правления Германия должна была выдержать испытание на право вхождения в союз народов.
Созданный Францией в Европе на основе демократии «вечный порядок» действовал только короткое время. Скоро обнажилась лживость французской идеологии /Х.Михаэлис, «Англия и Франция. Исторический дуализм», «Ежемесячник внешней политики», 1940г., с.168/. Версальский мирный договор и созданная им система союза народов уже привели к глубокому разочарованию в отношении французских планов всеобщего мира и мирового порядка /Грим, «Франция на распутье», «Ежемесячник внешней политики», 1938г., с.208/. Вместо духа примирения и справедливости версальский договор заканчивает духом уничтожения. Во всех пунктах он обнаруживает глумление в стиле французской военной пропаганды. Договор создал систему малых государств, ставшую постоянным источником всё новых политических разногласий. Особенно настойчиво и недвусмысленно здесь выявлялось на глазах мира то, что восхваляемое Францией примирение