В войне 1939г. Франция верила, что ее внутриполитическая миссия в отношении Германии могла быть обоснована еще определеннее и яснее. Все предпосылки к этому были представлены прямо-таки идеальным образом. То, что национал-социалистическая Германия представлялась как пример абсолютизма, прояснилось при ее сравнении со свергнутой кайзеровской Германией, которая всё же имела «конституцию». Если эта конституция также описывалась как камуфляж, то это мотивировалось тем, что она не реализовывала подлинно демократические идеалы и принципы. Сегодня от этих помех необходимо было избавиться. Положение Фюрера, новые, возникшие повсюду в Германии авторитеты, устранение правомочных корпораций и ведение фюрер-принципа представлялись миру как лучшее доказательство нового абсолютизма Германии. Доказывали, что в сравнении с этим сила демократических идей Франции проявлялась с особенной ясностью.
Так вновь и окончательно определился противник, по отношению к которому необходимо было выполнить демократическую миссию. Но если демократическая миссия в отношении кайзеровской Германии уже могла оказать значительное влияние на мир, то тем более она должна была повлиять на мир в отношении национал-социалистического абсолютизма, – аргументировала Франция! По мнению Франции, положение в самой Германии шло навстречу ее миссии еще значительнее, чем в прошлой мировой войне. Чем дольше держится национал-социализм в Германии, тем с большей страстью немецкий народ размышляет о том, как освободиться от него, тем действеннее французские освободительные лозунги получают возможность оказывать внутриполитическое влияние.
Но здесь, как и в суждении о мире, были задействованы внешнеполитические лозунги, совершенно не принимавшие в расчет ситуацию, к которой они были приспособлены пропагандой. Не учитывали, что Германия 1939г. была совершенно другой, чем та Германия, с которой Франция имела дело в прошлой мировой войне, и на которую ориентировались тогдашние французские миссионерские лозунги. С 1933г. в Германии больше не было никаких точек соприкосновения с демократическими идеями, которые французская пропаганда могла бы использовать в той форме, какая была возможна при совершенно другом конституционном положении монархической Германии. Революция 1933г. означала сознательный отказ от французских идей 1789г. со всей духовной ясностью и определенностью, которые не могли найти более резкого выражения. Эта революция открыла немецкому народу совершенно другие принципы, чем те, на которых когда-то выстраивалась французская революция.