– Вот скотина! – в сердцах сплюнул дядя Вова, когда стражник удалился.
– Да что он может сделать! Он просто винтик в этой мясорубке, – вздохнул я. – Если б они хотя бы оставили нам пистолеты! Тогда у нас был бы какой-то шанс!
– Эх, сколько раз я обещал себе не напиваться… – угрюмо подытожил дядя Вова.
Следующие пять дней мы провели в мрачном расположении духа.
Чтобы как-то поднять настроение, мы строили различные планы бегства, один другого фантастичней.
– А вот еще можно напасть на охранника… Мы убьем его, я переоденусь в его одежду… А потом мы нападем на второго охранника… Тогда ты переоденешься в его одежду… Будем мы уже оба переодетые… Потом мы вдвоем поднимемся по лестнице наверх… Нападем на тех охранников, что выход сторожат, – вслух фантазировал дядя Вова.
– По-моему, это чушь какая-то… Тут везде решетки, а у них у всех – оружие…
А еще мы сообща предавались сожалению об упущенных шансах – традиционной забаве людей в незавидном положении.
– Надо было, когда Лод мятеж поднимал, не связываться с пиратами, а твердо держаться своих, – дядя Вова уверенно рубил ладонью воздух. – Шаолиня этого недомерочного, Кадама, Тутси…
– А как же клад?
– Вот, клад, – дядя Вова удовлетворенно кивнул. – А на предложение Лода плыть за кладом ответить: да положить нам на ваш клад! Кладем на ваш клад, во!
Старшина радостно рассмеялся, довольный своими каламбурами, и продолжал сквозь смех:
– Накося выкусите! Мы – верные вассалы наместника и с уголовными элементами сотрудничать не желаем!
– Тогда пришлось бы в них стрелять, – резонно заметил я.
Но развеселившегося дядю Вову такие мелочи не смущали.
– Ну и пришлось бы! Подумаешь! В сомалийских пиратов стреляли – и в этих я бы смог! Зато всё пошло бы по плану! Мы спокойно поплыли бы под началом Шаолиня в ту ихнюю Вади-Вурайю. Взяли бы крепость, освободили принцессу… Уже небось и вернулись бы!
– Вот это вот тоже, кстати, нюансик… Может, там не крепость, а линия Маннергейма! И никакие пулеметы нас бы не спасли! И вместо принцессы получили бы по отравленной стреле в мягкое место… Так что насчет «уже вернулись бы» – вопрос темный. Кто вернулся, куда вернулся…
– Ну это может быть, – согласился дядя Вова, мрачнея.
Короче говоря, трудно нам было признать, что наше тюремное заключение стало логичным увенчанием цепи правильных в общем-то жизненных выборов.
Ну а поздним вечером шестого дня из северной стены нашей камеры… выпал кирпич.
Да-да! Кирпич! Из стены!
Вот уж я офигел так офигел! А дядя Вова, который под этой стеной обычно стелил свой драный матрасик – так и вовсе чуть дара речи не лишился!