Морпех – победитель магов (Зорич) - страница 2

Бронежилет болтался на Мустафе как мамин лифчик на пятикласснице – по меткому замечанию дяди Вовы, закадычного друга Щукина, несмотря на разницу в возрасте и званиях.

Сам дядя Вова, их ротный старшина, цедя нечленораздельный матерок сквозь сцепленные зубы, явился на сцену спектакля несколько мгновений назад. Квадратная челюсть, стрижка «ежик», веселые глаза гуляки.

В огромных лапищах он сжимал ценный реквизит – ручной пулемет «Печенег».

Щукин знал, что вообще-то дядя Вова больше любит бить из «крупняка», сиречь из 12,7-миллиметрового «Утеса». Но Баранов настоял, что на штурм «Вавилова», в придачу к установленному на борту «Ка-62» в шкворневой установке «Утесу», надо взять еще и тактически мобильный «Печенег».

«Небось начальство прорицает, что будем мы по трюмам шарить, зашкерившихся пиратов выковыривать», – подумал Щукин уныло. Это дело он искренне ненавидел. В частности потому, что большинство потерь – оно как раз в трюмах вот таких вот…

– Как сам, старшина? – спросил дядю Вову Щукин.

– Хуже, чем в пивной, лучше, чем на губе, – философически ответствовал тот.

– Что по поводу дела думаешь?

– Кончать надо болезных. И быстро, – сказал дядя Вова ласковым голосом доброго людоеда, указывая взглядом во мглистые морские дали, где обитали «болезные», то есть пираты.

– Быстро и быстрее быстрого, – согласился Щукин.


– Кореец. Красавец, – вынес вердикт дядя Вова и, картинно поднеся к губам пальцы щепотью, причмокнул.

– Где кореец?! Какой красавец? – вскинулся Щукин.

Никаких корейцев он на крыльях мостика захваченного сухогруза «Академик Вавилов» не наблюдал.

Два субъекта, вооруженные ржавыми «калашниковыми», были черны, как нефть, кучерявы и определенно не принадлежали к монголоидной расе.

– Я не про людей. Я про сухогруз, – пояснил дядя Вова снисходительно. – Он корейской постройки вообще-то. Их, таких красивых, целых четырнадцать штук для России на Инчхонских верфях наклепали.

– Откуда данные?

– Из открытой печати. Ты, старлей, тоже хоть иногда «Голос Севастополя» почитывал бы… Оно кругозор-то расширяет.

– «Голос Севастополя»! Кто ж мне дает? – Щукин покраснел – как всякий раз, когда приходилось бесстыдно врать. – Я когда до кают-компании добираюсь, там только телефонный справочник и остается. Да еще устав строевой службы… Все остальное – на руках!

Вообще-то в редакции «Голоса Севастополя» работала его девушка, Ксения. И Щукину, после недавней очень серьезной размолвки, которая, пожалуй, тянула на разрыв отношений, каждая буква в «Голосе Севастополя» напоминала о ней…

Разговор Щукина со старшиной, происходивший у приоткрытой бортовой двери с «Утесом» на шкворне, был прерван капитаном Барановым – командиром взвода и непосредственным руководителем операции по освобождению многострадального сухогруза.