Но Сеппо не отвечал на телефонные звонки, когда я ему звонила, а номеров телефона Сердана и Билли у меня не было. На четвёртый день я с тяжёлым сердцем решила написать троим сообщение на электронную почту, в котором я разнесла их в пух и прах и приказала, как можно скорее организовать встречу, на которой мы сможем всё обсудить. «PS: Я всё ещё болею. Огромное спасибо за ваши многочисленные пожелания о выздоровлении, вы слабаки».
Мама решила, что я должна пойти в школу только на следующей неделе. Мне это подходило. Так у меня было больше времени посмотреть в интернете фотографии башни измеряющей уровень воды и её окрестности и подумать над тем, что я смогу из всего этого изобразить. К сожалению, башня и каменное основание, на котором она была построена, почти не имели балюстрад или перил, на которых я смогла бы без проблем балансировать. Но в моей голове постепенно зарождалась идея, как будет выглядеть мой забег. Я хотела быть подготовленной, когда Дэвид будет смотреть на нас, независимо от того, что запланировали другие.
В пятницу вечером мама, тяжело вздыхая, села на край моей кровати и назвала меня «моя маленькая девочка». Она, запинаясь, неуклюже рассказывала о важной выставке гробов в Мюнхене, о встрече коллег и о поддержке для папы. Я прислушалась. Мои родители уедут на выходные? Мне пришлось подавить улыбку.
- Нет проблем, мама! - прервала я её заикание. - Вы можете ехать.
- Госпожа Ламбарди знает об этом. Ты можешь взять у неё что-то поесть на обед и ужин. Я всё устроила, и ты можешь днём и ночью позвонить ей, если что-то случится или будешь бояться ...
- Почему я должна чего-то бояться? - спросила я изумлённо.
- Ну, моя маленькая, - ответила мама и провела рукой по моей щеке. - Возможно из-за подвала?
- Я не боюсь подвала. Ты ведь это знаешь.
- Знаю, но в последнее время ты нас не посещала внизу, - возразила мама. - Папа заметил твоё отсутствие.
Это было правдой. В подвал я не спускалась уже в течение нескольких недель. Почему собственно нет? Ах, конечно из-за Леандра. Он каждый раз требовательно удерживал меня от этого и всем своим весом упирался в меня, когда я хотела навестить папу. Как только я подумала о нём, мой живот охватило чувство слабости. Я слишком сильно принимала во внимание истерическое нытьё Леандера, чтобы помогать моим родителям.
- Было много чего, что нужно было сделать, извини, - пробормотала я. - И я не боюсь. Мы можем сейчас же спуститься туда вниз, и я докажу тебе это.
Но мама верила мне. Папа верил мне так и так. Так что оба уехали в субботу утром в Мюнхен. Я сразу же начала устанавливать в квартире несколько трасс для паркура. Все выходные я упорно тренировалась. Если моё ухо начинало стрелять, то я делала небольшой перерыв, если нет, я упражнялась, пока пот не начинал бежать рекой по шее. Вечером я шла в пиццерию и позволяла упаковать для себя лазанью. Братья и сёстры Сеппо сновали и галдели вокруг меня, а его мать не уставала повторять, что я бедная, беспризорная девочка, такая одинокая и брошенная в этом большом, жутком доме. Со всеми этими трупами в подвале. Даже её муж поприветствовал меня из кухни. Только Сеппо не было нигде видно.