Мы плотно засели в паковый лед на весь день. С 6 часов утра дул сильный западный и северно-западный ветер. К ночи он стих, и барометр, начавший было падать прошлой ночью, остановился. Я надеюсь, ветер скоро переменится. Лед перестал напирать, но не раскрылся.
Сегодня утром Ренник бросал лот и обнаружил дно на глубине 2015 морских саженей. Лот принес частицы первичной лавы. Это, по-видимому, указывает на сильное разрушение вулканической лавы льдами…
После обеда все сошли на лед, побегать на лыжах. Такой моцион – большое удовольствие.
Ожидание требует терпения, впрочем, нам следовало бы быть готовыми к этому. Непонятно, когда мы сможем опять двинуться в путь.
Понедельник, 12 декабря.
Сегодня льды не такие плотные. Льдины лишь слегка соприкасались краями, тогда как вчера они плотно напирали одна на другую. Лейтенант Боуэрс [Bowers], Оутс и Гран [норвежец, специалист-лыжник], отправились исследовать возвышенность, некоторыми принимаемую за островок, но оказавшуюся, как я и был уверен, айсбергом, любопытной, впрочем, формы: вроде купола, окруженного очень низкими ледяными утесами.
Развели пары, и мы пошли недурно, но очень неровно. Вышли из крупных, толстых льдов в более легкие, но скоро опять попали тяжелый лед и целых полчаса не двигались с места. Так и пошло: поочередно молодые, легкие льды и старые, массивные; иногда попадалась выдвинутая давлением гора.
Не знаю, что думать об этих льдах и когда мы из них выберемся.
Мы с Райтом [Wright, физик] обсуждали, почему бугры на морском льду всегда дают пресную воду. Мы сошлись на том, что соленость просто вытекает изо льда. Интересно было бы выловить кусок морского льда и проследить этот процесс. Самый факт интересен, как показывающий, что процесс, производящий бугор, на самом деле производит пресную воду.
Поистине нелегко добраться до нашей зимовки. Сначала штормы с большим волнением, а теперь эта борьба со льдами.
Вторник, 13 декабря.
Я почти всю ночь не ложился. Никогда не испытывал таких быстрых и резких перемен. В последнюю «собачью»[12] вахту мы шли через новый, мягкий лед, вроде «сала»[13], делая на всех парусах 4–5 узлов. В первую вахту опять попали в тяжелый, крепкий лед; средняя вахта застала нас в открытой полынье, окруженной прочным, толстым льдом. Под конец же этой вахты снова стало плохо, а в начале следующей так плохо, как никогда: кругом тяжелый торосистый лед, поднимающийся над водой на 7–8 футов и очень глубоко уходящий под воду. Точно такой лед мы видели у Земли Короля Эдуарда во время плавания на «Дискавери».