Который?
Со скамейки.
Меня больше интересует сердце и «Л». Пожалуй, скорее Лиляна, чем Любица. А с ней что?
Может, у нее четверо детей.
А может, и нет. Может, умерла, от аппендицита например.
Командир приказал ускорить шаг. Звякают котелки, подталкиваем друг дружку в спину. По сторонам буйный репейник и толстые листья герани; приятно припекает солнышко, расстегнули куртки.
Крестьянский дом — стены до половины из камня, дальше — черные сосновые бревна. Дом без дверей, увечный — тупо вколочен в склон, дом-покойник; с правого ската крыша сорвана, в небо пялится черная дыра. Один сунулся внутрь и доложил, что в доме пахнет гарью.
Ненавижу брошенные вещи.
Я тоже, Кепа. Возьми вот дорогу, на ней уже трава, сначала редкая, потом все гуще, гуще, потом дуришник, бурьян, так и исчезает дорога. Дальше дороги нет, ищешь ее, а ее нет как нет.
Когда-то была.
Да, была. А теперь здесь все равно как кладбище.
Хуже, кладбища обходят.
Пройдем и это, Кепа.
Знаю, и собака столбик находит.
Солнце прямо перед нами: бьет в глаза и в грудь. Приказ перевернуть винтовки дулом вниз, чтоб зайчики на стволах не выдали.
Оглядываемся назад: обыкновенная гора с кручами и ущельями, ищем место, откуда вышли, нет его, простая черточка в скалах.
Все чаще пологие перевалы, пропасти под нами уже нет. Ступеньками тянутся поля, огороженные каменными оградами; из краснозема вылезла рожь, на сколько хлебов хватит: пять или восемь? В комнатушке-поле много не уместишь.
Меня всегда интересовало: кто в войну хлеб сеет?
Тот, кому надо. Чаще всего старики да бабы.
А хлеба где?
Здесь и там.
Да нет, это все трава.
За грабовой рощицей небольшая поляна. Слева — дом, на каменном пороге истощенный старик в посконных штанах и рубахе. Стоит, рот раскрыл, мы для него словно из земли выросли.
Здравствуй, дед.
Добрый день, войско.
Ты один?
Один, все мои разбрелись.
А мир-то видишь?
Необозрим он, сынок.
А у нас наоборот: мы его разрубим и поглядим.
Рубке нет конца, в том и жизнь проходит.
Другие придут, продолжат!
Всякому продолжению есть конец.
Ладно, дед, все-таки жизнь — хорошая штука. Дышишь вот, река…
Знаю, да все это обман. И солнце, и день, и вода. Жизнь — хорошая мошенница.
А мне, дед, по душе эта мошенница. А скажи-ка, ты был в Гадко? Три дня назад.
Итальянцы там есть, сколько их?
Много.
Что значит много?
Все хорошие дома заняли. И в палатках тоже живут.
Попить у тебя найдется?
Вон там, у нас и родники слабые. Только чтоб напиться.
Весь родник выпила рота: наполнили фляги, и на земле осталась влажная галька; начали рыть, докопали до скалы.
Дед, мы сегодня Гацко возьмем…