Ее лучшими друзьями по-прежнему оставались мальчики из числа их прежних соседей по Джексон-хиллу. С ними она могла быть самой собой, шуметь, использовать жаргонные словечки и обсуждать более жизненные вопросы, чем в так называемых девичьих беседах. В неопубликованных воспоминаниях Стефенс, оглядываясь на то время, пишет, что сестра «не пользовалась успехом в школьном обществе, хотя и происходила из одной из тех старинных семей, которые обладали достаточным весом и возможностями для того, чтобы обеспечить девушку, вступающую в жизнь, всем необходимым для успеха».
Но было нечто большее, чем непопулярность, что докучало Маргарет в семинарии Вашингтона. Стефенс добавляет, что «она приобрела себе врагов и что это привело к большому злу». Он также утверждает, что эти тягостные ощущения преследовали сестру всю жизнь и что она «так и не забыла тех, кто был ее врагами». Те из одноклассников же, которые, возможно, относились к этой категории, утверждали, что девушкой «Маргарет лишь тогда была счастлива, когда могла командовать окружающими». Но факт остается фактом: в школе Маргарет была кем-то вроде одиночки.
Семинария Вашингтона размещалась в огромном старом особняке с белыми колоннами. Его элегантные комнаты и спортивные залы содержались в образцовом порядке. Само старое здание было отведено под столовую для учащихся, а позади него стоял более современный корпус. По словам женщин, живших в Атланте в то время и находившихся примерно на том же общественном уровне, что и Маргарет, почти каждая девушка Атланты посещала семинарию Вашингтона.
Школа находилась в нескольких минутах ходьбы от дома Митчеллов, а значит, девочкам, жившим на Персиковой улице, было нетрудно зайти к Маргарет по пути домой. Не сомневаясь в том, что проблемы дочери могло разрешить лишь общение, Мейбелл поощряла визиты девочек после школы. Однако после того, как она прочла им лекцию о правах женщин, эти визиты прекратились, что отнюдь не добавило популярности ее дочери.
Любимой учительницей Маргарет была миссис Ева Пейсли, преподававшая английский язык в длинной, узкой и старой классной комнате в подвальном этаже семинарии. Миссис Пейсли распознала литературные способности Маргарет и красными чернилами делала обширные замечания на полях ее тетради для сочинений.
«Согласование, Маргарет!», «Согласование предложений!», «Последовательность!», «Упрощай!». К большому смущению Маргарет, миссис Пейсли часто зачитывала ее сочинения перед классом. «Слушай то, что ты написала, — говорила она ей. — Хороший писатель должен быть и хорошим слушателем».