* * *
Кожаная подошва моей левой тапки всегда изрисована, исчеркана шариковой ручкой в духе графики Эшера: когда, сидя в кресле, болтаю по телефону, всегда для удобства подворачиваю ногу и машинально калякаю по подошве.
* * *
Покупаем зелень на рынке: три укропа по восемь рублей и китайский салат за восемнадцать.
– Сколько с нас?
– Шестьдесят.
– Сколько?
– Ой, пятьдесят два.
– Сколько-сколько?
– Сорок два…
– Будешь так шутить, бесплатно заберем, – грозится Миша.
– Ладно, ладно, вот нате вам яблочко, – бабка азербайджанка сует его в руки, возьми, мол, и с Богом проваливай.
– Не любим мы яблоки, персик дай!
* * *
Прошлой осенью Миша привез с дачи полрюкзака яблок. Одно из них было надкушено. И еще одно. Короче, несколько яблок были надкушены.
«Ки-ислые! – подумала я, – придется варенье варить».
И не ошиблась. Штрифель оказался, как говорил когда-то – правда, не про яблоки, а про мосфильмовские груши, на «Мосфильме» были неохраняемые полузаброшенные сады, – один калдырь, типчик со сломанным носом, завсегдатай массовки и душа местной компании, косым глаза вправлять!
* * *
И мы поставили сидр. А Мишиному папе сказали, что сварили варенье.
* * *
Сейчас ночь, и слышно, как на кухне свистит сидр. Такой тихий звук.
* * *
– Опять за своего Прусточка-Прустца!
Я уже в постели, с книжкой и маникюрной пилочкой в руках.
Миша ревнует.
* * *
Как медленно ползет по страницам закладка!
* * *
Но я же не могу читать быстрей, чем я читаю.
* * *
Мечтаю о том, чтобы на ночном столике лежало не девятнадцать книг, как сейчас, а одна.
* * *
– Сколько тебе говорили не ставить на ночь быструю музыку!
– Это же Бах…
– Это все равно, что засыпать под польку.
* * *
Миша, однажды в спальне: ты будешь Белоснежка, а я Семь Гномов!
– Осторожнее!! Ты меня понадкусываешь! Хотя на самом деле, когда у меня хорошее настроение, я просто душка, из меня веревки вить можно.
– Да? А потом на них вешаться?
* * *
– А давай я сошью тебе такие трусы. С длинным и узким карманчиком, как чехол для зонта.
– Не хочется от тебя засыпать!..
* * *
Даже не верится, что в наше время это возможно – жить таким безмятежием жизни…
* * *
Мама подарила мне байковую ночную рубашку, в клубничку и с длинными рукавами – как носят в детском саду, но только большую. Миша ее не любил, говорил, что она отбивает у него желание.
– Опять ты в клубничках! Это твоя мама специально…
Но рубашка была теплая, а я мерзла ночами и потому не сдавалась.
Дело кончилось тем, что мы пошли в салон дамского белья и купили мне новую ночнушку – черную, прямого и строгого кроя, с кружевными манжетами и маленьким бантиком на груди, – на что Миша изрек: «Теперь мне будет казаться, что я не в постели, а в опере». Взамен я дала слово никогда больше не надевать клубнички.