– С радостью. Вот по этой улице пройдёте по прямой один квартал. Там будет его офис. Вы его узнаете по крестам. И если поторопитесь, то можете успеть к обедне. Там будет явлено чудо: Господь спустится к молящимся.
– Это ложный Бог!
– Это ещё почему?
– Я Вам клянусь своей душой!
– Знаете, Вы слишком много и легко клянётесь. Особенно для человека, который открыто признаётся в принадлежности к сообществу насильников и сексуально распущенных извращенцев. Вы не можете убедить собственные СМИ, что никого не насилуете, а предлагаете мне поверить, что по вечерам пьёте чай с самим Создателем?! Я не думал, что выгляжу таким наивным простаком.
– У Вас нет общения с Богом!
– Давайте оставим это на моей совести. Бог не гневается на меня, значит Он считает мои действия в рамках дозволенного. Я его устраиваю, и он меня тоже. Нам хорошо вместе. И Вы тут совершенно излишни.
– Ну, как знаете.
– И Вам не нарваться на неприятности.
Озадаченные миссионеры ушли. Я проводил их взглядом. Интересно, будут ли ещё знаки?
К миссионерам подошла старушка. Что-то бурно им объясняла. Мальчики беспомощно хлопали по карманам. Старушка горестно всплеснула руками и поковыляла в мою сторону. Я терпеливо ждал.
– Подай, касатик.
– Ведь пропьёшь… – со вселенской тоской во взгляде я воззрился на старушку.
– А мож акромя водки у меня и радости в жизни никакой нетути?! Не трусь: я на Суде скажу, что сама пила.
– А ты думаешь, Там твоё мнение кого-нибудь интересует?
Старушка враз переменилась: напускная весёлость слетела, на плечи навалилась усталость.
– Да память плоха стала. Сестра посоветовала полюсы пить, а оне жеж ажно пять сотен стоють.
– Полюсы?
– Ну, китайские такие… Конфеты козьи. Оне ащё в телевизоре идуть.
– Болюсы Хуа То?
– Онеж самые… А пенсии-то на простые лекарства не хватает, а тут ещё и полюсы…
– Ладно. – Я извлёк сиреневую бумажку. – Держи. Только смотри не обмани.
– Тебя обманешь… Небось грехи замаливаешь? Вон лучше бабе с дитём помоги: куда больше пользы будет, чем мене подавать. – Она кивнула на худющую девушку, нервно пытающуюся укачать плачущего в коляске младенца.
– А почему бабе?
– Раз с дитём – значит баба, – бабка как отрезала. Гордо выпрямилась и как-то умудрилась посмотреть на меня сверху вниз.
– Однозначно не мужик. Держи. – Я протянул ей рябиновые чётки. – Тебе они нужнее.
– И чё такое?
– Поверишь, что это кипарисовые чётки с Афона?
– Не-а. Это рябиновые. Наговорные. Но я тож своё уже отколдовала. Теперь даже лечусь полюсами.
– Вот и лечись.
– Грехи замаливаешь. – Старая ведьма ещё сильнее выпрямилась. Прямо помолодела даже.