- Тяжеловат. В нем точно не одеяла.
- Мир пока примитивен, - сообщил я со вздохом. - Человека убивать бывает пока еще трудно, хотя мы усердно работаем в этом благородном направлении. Когда-то все это убивательство будет помещаться в одной шкатулке, а то и вовсе в кармане, а лишать жизней сможет в десять раз больше!… Здорово?
- Да, - сказал он, - это просто великолепно!… Хотя…
- Что? - спросил я.
Он нахмурился, проговорил с некоторым беспокойством:
- Но если убивать слишком много…
- Ну-ну?
Он договорил с еще большим напряжением и как будто что-то придавливал в себе:
- Слишком много… это как-то слишком… Убивать людей надо, заслужили, но как-то в меру…
- Жалко? - спросил я с интересом. - Или это практичный подход торгового человека?
- Если убивать чересчур много, - пояснил он, - то что, если не будут успевать рождаться новые для убивания?… Что-то ты меня совсем запутал!… Давай в седла. Нам нужно спешить, если еще не забыл.
Я вскочил в седло, раньше всегда поднимался с трудом, сперва вставляя ногу в стремя и судорожно цепляясь за ремни и седло, но упорно учился вскакивать даже с разбега как сбоку, так и сзади, и вот теперь меня уже почти не отличить от бывалого конника.
Фицрой уже в седле, а я хлопнул себя по лбу.
- Постой… Я захватил и для тебя кое-что.
Он охнул, когда я вытащил из рюкзака меч в расписных под старину ножнах.
- Эт что за… чудо?
- Меч Древних Королей, - ответил я торжественно. - Как видишь, прост и скромен. Тогда люди были скромнее, а сейчас стоит на тебя посмотреть…
Он огрызнулся:
- Или на тебя. Откуда у Рундельштотта такое сокровище?
- Рундельштотг не сегодня родился, - напомнил я. - Много чего назапасал, как усердный хомяк, за долгую жизнь. Но взгляды менялись, стал чародеем, и потому когда-то в молодости найденный меч был забыт и до сегодняшнего дня валялся в куче всякого хлама.
Фицрой покачал головой.
- Одна рукоять чего стоит…
- Что рукоять, - сказал я загадочно и медленно потащил меч из ножен, - что рукоять…
У Фицроя в зобу дыханье сперло, а глаза стали как у филина. Лезвие появляется из ножен блистающее и с магическими знаками, что идут от самой рукояти клинка и заканчиваются за пять пальцев до кончика узкого острия.
- Точить не нужно, - предупредил я. - Все равно не сумеешь… Смазывать тоже, этот металл никогда не поржавеет. Держи!… Это твой.
Фицрой снова охнул, бережно принял на обе ладони.
- Спа… сибо.
- Не порань пальцы, - сказал я с предостережением. - Хотя это всего лишь меч, но им можно бриться.
Фицрой взвесил его на ладонях, на лице вместе с восторгом от красоты проступило некоторое замешательство.