- Ты какой-то рассеянный, - сказал отец. - С девушками проблемы?
Я поморщился.
- Папа…
- Что «папа»? - спросил он мягко. - Бывает…
- Это в твое время, - пояснил я, - с девушками могли быть проблемы, а сейчас разве что у девушек с нами траблы.
Мать вздохнула:
- Как быстро все меняется…
- Как медленно! - возразил я. - Мы уже готовы по Марсу бегать, а там пока что ни одной колонии. Дикость какая-то. Черепахи, а не цивилизация. Я надеялся, что смогу поменять свой организм на металлокерамический уже лет через десять, а ученые говорят, что возможно будет только через пятнадцать! Как жить с таким черепашьим темпом? Так и до сингулярности не доживем, ласты склеим раньше… Кофе был просто чудесным, мама! Спасибо.
Она поднялась, поцеловала меня в щеку.
- Ты весь дрожишь, - произнесла с мягким упреком, - так мы тебе надоели?… Вижу-вижу, уже торопишься…
- У него дела, - сказал отчим с тревожной гордостью. - Это хорошо, когда сын нашел свое место в этой сложной жизни.
Я обнялся с ним, хотя терпеть не могу обниматься, но с родителями вижусь в самом деле редко, можно и перетерпеть, мы всю жизнь что-то да терпим.
Район новостройки победно смотрит в небо замысловатыми небоскребами. В развитых странах уже отказываются от них, даже для офисов, а у нас почему-то обожают в таких даже селиться. И чем выше, тем круче.
У «стронгхолда» есть право превышать скорость на сорок километров в час, и он с моего разрешения пользуется этим с великим восторгом и радостью. Небоскребы мчатся навстречу, тонкие, как секвойи, и высокие, как горы Тибета, разбегаются в стороны и остаются далеко позади вдоль дороги.
Впереди за исполинскими башнями по сто десять этажей возникает простор, и когда мы вылетели за пределы города, я ощутил, как даже мне, которому везде хорошо, стало как-то посвободнее.
Наконец «стронгхолд» съехал на боковую дорогу, там хоть и шоссе, но старинное, неухоженное, а здание впереди выглядит так, словно сохранилось со времен Навуходоносора. Хотя, конечно, ему лет сорок, не больше, тогда так строили, но сейчас сорок лет - безумно много для техники, что меняется дважды в год.
Сносить их не сносят, пока участок не понадобится, потому что в них только не заводится, только привидений токарных и фрезеровальных станков не хватает.
Я объехал с другой стороны, там знакомая стоянка, которой я не воспользовался, уже умный, а сразу подогнал машину поближе, чтобы багажник прямо под козырек здания.
Дверца в зарешеченном окошке приоткрылась, широкое лицо кладовщика мелькнуло только на миг, он всматривается не в меня, а в невидимый мне экран, где, как я понимаю, я такой, какой есть, а не тот, каким могла бы сделать пластическая операция.