— К вечеру возвращайся!
— Что такое «к вечеру»? Ты думаешь, я буду там всю ночь?
— Будешь столько, сколько я скажу!
— Пошла ты знаешь куда!
Ита действительно пошла. И ей плевать было на слова своего лакея. * Бинокль, который Никифоров купил в рыболовном магазине неподалеку от Шаболовки, очень ему теперь пригодился. Используя его, он озирал ближайшие окрестности и наконец увидел то, что и ожидал увидеть. Вон он, голубь, где притаился! И он негромко позвал Луку, который в это время якобы колдовал над бутылкой вина во дворе. На самом деле в бутылке была простая вода.
— Я его увидел! — Никифоров стал убирать бинокль в футляр. — Давай, тащи рюкзачище и делай над ним какие хочешь манипуляции.
— Есть, мой лейтенант!
И Лука развил во дворе непонятную ему самому бурную деятельность. Забивал колышек в землю, отмерял сколько-то шагов, забивал еще один…
«И какого он хрена?..» — ломал голову Буков в своей засаде.
А Никифоров в это время выскользнул из окна с той стороны дома, которая Букову была не видна. Да к тому же изрядно завечерело.
Он прокрался к дому, где остановились Буков и его спутница. Тихо подошел к окну и увидел картину очень странную. Ита, стоя перед зеркалом, целилась из винтовки в самою себя. Какое-то время он так и стоял, пораженный, едва ли не принимая увиденное за сумасшествие.
Но это отнюдь не было сумасшествием. Так стрелки обычно тренируют руку. Часами стоят перед зеркалом и целят в дуло собственного оружия.
Ита опустила наконец винтовку, повела затекшими плечами. Никифоров понял, что это тренировка.
Она снова подняла винтовку, и лейтенант подумал, что момент сейчас исключительно подходящий. Просто вынуть «Макарова» из-под мышки и нажать курок. К тому же считается, что оружие покойного Кулькина попало в преступные руки…
Но убить женщину? Никифоров понимал, что сейчас он не сможет сделать этого. Но тогда зачем нужна была сомнительная афера с рюкзаком? Для игры в шпионов, что ли? Он был в большом смятении. А перед ним стоял враг со своей хоть и не заряженной винтовкой…
В голове пронеслось воспоминание. В Чирчике, под Ташкентом, в маленькой чайхане, коротая время перед отправкой в Афган, они пили из пиалушек водку. И какой-то малый, по-видимому, более опытный, чем они, выдохнув после горького глотка, тихо проговорил:
— Ха… вот стоит живой человек, а ты попробуй-ка его убей. Я лично хочу это попробовать. Но боюсь…
Твердая там, в горах, рука Никифорова сейчас дрогнула. Ему еще не приходилось убивать женщин. К тому же он не знал крылатых слов: «не забиваешь ты, забьют тебе».