— Послушай, Лука…
Он решил играть роль школьного товарища. Раз Лучков не убивает его, значит, он в чем-то слаб. Сентиментален, совестлив, и этим надо воспользоваться!
— Лука…
— Молчать! — оборвал его Лучков, даже не повышая голоса, как не повышают его на таракана. — Будешь отвечать на те вопросы, которые тебе зададут.
Это было унизительно, но опять это был шанс. Убивать как будто не собирались, собирались спрашивать.
— Куда ты отдавал свой «товар»?
«Еще чего! — мысленно возмутился Турукин. — Зачем это тебе знать?» Но выражением лица он не выдал своих мыслей и растерянно повел плечами.
— Приезжали, забирали, платили бабки. Да это и было-то всего несколько раз. Я не этим жил! Я пивную трясу и пиццерию…
— Будешь жить, только если все расскажешь. Для кого ты работал?
— Я?.. — Турукин повел взглядом по сторонам, словно ища ответа. Шеф будет убивать не просто так. Он изрежет на куски каждый нерв. Он замучает поучительно и наглядно, чтобы впредь никому не повадно было. А этот — сразу выстрел и все. Многие предпочли бы второе. Кинуться сейчас зубами ему в глотку. И тот, что похож на мента, выпустит в спину обойму…
Нет, жить, только жить! Хоть на сколько-то продлить эту возможность! Отодвинуть от себя черный мрак…
— Да пожалуйста! — сказал Артист, все еще лелея надежду на роль старого знакомого, которого только трагическая случайность кинула в этот омут. — Мне скрывать нечего. Я и сам попал!
Отчасти это была правда. И Турукин, впадая как бы в настоящую истерику, стал жаловаться на судьбу, вспоминать о том, как он вляпался, влип. Потом осторожно, контролируя себя, перешел к Шефу. И стал бомбить его, стал осторожно выпускать кое-какую информацию.
— Ты дело давай! — резко перебил Лучков. — Сколько таких домов… как твой?
— Во-первых, он не мой, а этого скота… Шефа. Сколько — не знаю точно. По всему Союзу немало!..
Он действительно не знал. И не хотел знать! Но давно чувствовал, что есть внутри державы некая империя. И она, как вечерний лес, сливается с темнотой, уходит в неизвестность. И Турукину иногда казалось, что Шеф его в принципе такой же, как он, только на другом витке, на другом этаже этой империи.
— Вы попали в великую систему! — сказал однажды Шеф Турукину и такому же, как он, парню — кажется, из Ростова или из Саратова. — Вы узлы нашей системы, небольшие, но узлы. И вас будут беречь, за вас всегда заступятся!
Врал, сучара! Кто сейчас мог заступиться за него, за Турукина? Только он сам. А для этого надо стучать и стучать!
Однажды Шеф удостоил его выпивки на одной из квартир. Они закусывали и выпивали, когда Шеф неожиданно показал вилкой на включенный телевизор, где лыбилась востроносая и черноглазая девица, что каждый вечер вылезала комментировать новости и все то, что еще совершил распрекрасного пьянчуга-пахан. Прожевав, он кивнул на нее и сказал, усмехаясь своему тайному знанию: