Гога молчал, разглядывая свои грязные кулаки.
— Ладно. Побазарили — хватит. За товарища заступился — похвально. Но больше бить не смей, это тебе не Мальчик говорит, а я. А насчет напарника не расстраивайся — подберу.
Гога тяжело вздохнул, но промолчал.
— А сейчас поедешь на Новый Арбат, в «Метлу». Покажешь пушку. — Человек с перстнем вынул пистолет, отобранный у Луки. — Оттуда сразу позвонишь мне. Доложишь, чего они тебе там скажут: Птицына эта вещь или нет…
— Заделают меня там… — покачал головой Гога. — Толик, будь человеком, пусть Мальчик сгоняет…
— А не надо было пулять в кого попало, не глядя.
— Разборка есть разборка. Барана тогда тоже задели, ты же знаешь…
— А теперь скажешь им, что Барану — конец. И кончим на этом. Не за то я тебе плачу два куска зелеными, чтоб спорил!
И Гога понуро поплелся к двери. Мальчик, стоявший в стороне, бросил ему связку автомобильных ключей, Гога машинально поймал их огромной своей пятерней.
— А что с этим делать? — спросил Мальчик у того, кто, по всей вероятности, был здесь главным и кого Гога называл Толиком.
— Не до него мне сейчас. Запри пока.
* * *
Мальчик привел его в тесную продолговатую комнату с небольшим окном на торцевой стене. Под окном стоял письменный стол, что казалось странным, если принять эту комнату за камеру. Рядом диван — небольшой, похожий на домашний.
Лука по-прежнему чувствовал золото, он гляделся вокруг, прежде чем сделать шаг к дивану.
— Слушай сюда, мразь, — начал Мальчик с привычной для него любезностью, — будешь тут сидеть, пока не позовут.
Лука стоял, опустив голову, чтобы не выдать своей ненависти к этому человеко-примату. И еще он был поглощен ощущением близкого золота.
— Ты понял, что говорю? Врубился?
— Н-да…
— В помещении все на электричестве. Смотри, дотронешься до занавески… — Мальчик прикоснулся к плотной шторе — раздался противный прерывистый писк, как у современных электронных будильников. — Понял, сука?
Лука кивнул.
— Подходишь к окну или двери — сразу сигнал. И тогда жди меня с плоскогубцами…
Наконец он ушел, дверь закрылась. А она была добротная, прочная. Впрочем, Лука и не собирался бежать. На это у него сейчас не было ни сил, ни смелости.
Который теперь час? Лука бросил взгляд на свой грошовый китайский хронометр, который, по-видимому, остановился еще там, на улице Лестева, когда Гога проводил «силовое задержание». Пожалуй, уже часа два или три ночи. Лука поднялся с дивана, оглядел дверь. В электронную систему, гарантированную Мальчиком, он верил слабо. Пищало как-то уж очень подозрительно. И скорее всего не от шторы, а из кармана у Мальчика. А вот то, что Мальчик сейчас поглядывал за ним, не исключено. Россия, она и на стадии мафии Россия: без мудреных телекамер обойдется, когда есть дырки и щелочки для подглядки.