— Да я не по этой части…
Лука никогда не читал и не слышал о сухумском центре. И имя врача Габелия ни разу не встречалось ему на страницах научных журналов. Поэтому больших трудов ему стоило, выслушав собеседника, искренне и уважительно дивиться. Чего не сумеешь, когда игра идет в жизнь и смерть!
На другой день он упросил Рауфа показать операционную, безудержно льстил, убеждая, что он должен увидеть место, где великий Габелия будет его резать.
— Рэжут бандиты, дорогой, — с достоинством поправил его Рауф. — Я — оперирую!
После некоторых колебаний он все же привел Луку к своему рабочему месту. Это была не слишком просторная комната — не больше зубоврачебного кабинета. Посредине операционный стул, в углу — стеклянный шкаф с инструментами. Еще один шкаф с бинтами, ампулами, шприцами и прочим. Ни аппаратуры для поддержания кровяного давления, ни установки для наркоза, не говоря уже об аппарате «искусственная почка»! Ничего этого не было в комнате. И Лука все понял. Даже если бы было все, что надо, Рауфу одному со всем не справиться. Значит…
— Все швейцарское, английское! — энергично расхваливал Рауф, кивая на стеклянные шкафы. Как видно, он не предполагал, что Лука достаточно хорошо в этом понимает.
Значит, он просто режет. Усыпляет, берет из тебя все, что ему заказано, а потом не дает проснуться. И, понятно, одной почкой он не ограничивается, если обе здоровы. А саму пере садку, по-видимому, делают в хороших частных клиниках. И была ли там операция на сердце или полная пересадка его и откуда поступил «материал» — никогда никто не узнает! Никто и не станет интересоваться — для своего же блага.
Больше, чем можно было сейчас, Лука испугаться уже не мог. И понял, что ему остается только действовать. Иного не дано…
Убежать было нельзя. Их регулярно навещал с «инспекцией» Мальчик. И делалось это следующим образом: Мальчик входил в тамбур, и бугай запирал за ним тяжелую железную дверь, потом, удостоверившись в «глазок», что Мальчик в тамбуре один, автоматически открывал еще одну металлическую дверь — уже к ним, в «поликлинику».
Итак, убежать невозможно. Значит, надо сделать так, чтобы его выпустили сами. Только ненормальному могла прийти в голову такая мысль! И в этом был свой резон. «Нормальный» обреченный отсюда выхода не найдет. И поэтому надо действовать. Надо думать!
Он лежал в отведенной ему каморке в темноте. Сна не было, и голова работала очень четко, на том холодящем душу подъеме, с которым еще недавно он разрабатывал свое изобретение. Он приказал себе не выходить из этого состояния, не забывая ни на минуту, что у него светлая, умная голова. Иначе он бы не создал того, о чем люди мечтали еще со времен алхимиков.