Не замечая как бы запаха от поспешно погашенной свечи, он прошел к слуховому окну. Теперь бомжи не шелохнуться и, стало быть, мешать ему не станут. И, торопливо перекусив, он вынул из сумки бинокль. Сумерки за окном сгущались, и без него теперь обойтись было нельзя.
* * *
Нельзя сказать, чтобы Наталья не доверяла милиционеру. И лицо у него было доброе, и голос располагающий. Впрочем, мы склонны доверять любому «Мосбизнесбанку» и любому «Русскому дому Селенга», где русских, пожалуй, столько же наберется, сколько на Таити. Хотя и наличие русских не дает теперь особой гарантии. Короче говоря, она не выдержала и тоже поехала на бывшую «Колхозную», а ныне «Сухаревскую», потом побрела по Сретенке, то есть повторила путь Никифорова. И черный дом без труда отыскала, и «маляра» увидела. Можно было ехать назад. Но Наталья поняла, что не сможет покинуть это место, пока все не кончится. С другой стороны, и оставаться здесь было нельзя. И она медленно пошла по Сретенке. Оказавшись в сквере, села на скамейку возле памятника Крупской. Погода на глазах портилась, ветер дергал ее за волосы и довольно нахально лез под юбку. «Мужика тебе надо, девушка… — грустно подумала Наталья, — тогда не будешь так воспринимать ветер…»
Сорвавшись со скамьи, она бросилась снова на Сретенку, в Мочалов переулок. «Маляр» был на месте. Наталья не спеша прошла мимо, украдкой бросив взгляд на черный дом. Трудно было представить, что за этими черными стенами держат взаперти ее… почти ее мужика. Страх и радость, обнявшись, сидели в Натальиной душе, словно брат и сестра.
Так и бродила она вокруг да около до самых сумерек. Оказавшись в очередной раз в Мочаловом переулке, увидела, что рабочее место «маляра» опустело, и догадалась, что пойти отсюда он мог только на чердак. Долго не размышляя, она решила воспользоваться идеей Никифорова и вошла в подъезд одного из домов на противоположной стороне улицы. Поднялась на последний этаж и замерла. «Потрахают тебя здесь, дурочку, не за понюшку табака…» — подумала Наталья, впрочем, без особого страха и утешила себя тем, что через разбитое окно отсюда выход из черного дома был виден как на ладони.
Так она и простояла неизвестно сколько, какое-то жуткое количество времени. Вся заледенела в своей неподвижности. И увидела наконец, как из черных ворот выезжают «Жигули». Кто же это в такой час? Посмотрела на часы: без двадцати двенадцать. Господи, да она уже и не помнит, когда в последний раз была в такое время на улице. Насколько хватало оконного пространства она все смотрела и смотрела вслед удаляющимся красным огням машины. А вдруг это все не то?!