— Ребята! Ну не мог я раньше, честно!
Наталья демонстративно повернулась на каблуках и пошла прочь. Но не из дому, а наоборот — в глубину его, в самую сердцевину, на кухню. Наталья хотела сцены. Но расставаться с этим (ух, зла не хватает!), расставаться с этим Лукой она не хотела. Господи, как женщина легко принимает роль жены! Лука же по неопытности радовался. «Дурачок ты!» — думал Никифоров, невольно включаясь в их игру, хотя лучше других понимал, что сейчас не до игрушек.
— Наталочка! — Лука тоже двинулся на кухню.
— Погоди, друг! — Никифоров крепко взял его за локоть. — Сперва со мной. Она никуда не денется.
— Будто ты денешься! — улыбнулся Лука.
Шутки в сторону! Пойдем-ка… — И он повел Луку в комнату, где они провели с Натальей ночь. У Луки аж голова закружилась, едва он вспомнил, как все было.
Нинель между тем двинула на кухню, одарив мужиков соответствующим взглядом. А Наталья, бедная, даже не могла сказать обычное женское: «Как я с ним намучилась, Нель! Ну почему у всех люди как люди, а у меня…» Не имела она такого права и счастья говорить эти банальнейшие слова. И поэтому просто плакала. Рыдала от счастья, что Лука все-таки пришел. И от обиды: как посмел бросить ее в такой день — почти невесту… или жену. И еще оттого плакала, что просто не знала, придумать не могла, как ей по-другому себя вести.
— Ведь я, кажется, просил!.. — начал Никифоров сурово, глядя Луке в глаза.
— Да не мог я раньше! Так получилось…
— Сказано было: не выходить! Где ты был? «Я должен на что-то решиться, — судорожно думал Лука. — Или уйти отсюда!» Уйти он не мог — хотя бы из-за того, что некуда. А себе он сказал: «Хотя бы из-за Натальи…»
Он сел на кровать, и она так знакомо, так по-родственному скрипнула. Лука поднялся и снова сел.
— Погоди, Николай Петрович! Дай сперва с Натальей улажу…
— Слушай, брось ты эту хреновину в конце-то концов. Где ты был?
— Нет… — Лука, мотнув головой, вскочил с кровати. — Мой ответ тебе ничего не даст. Прежде я должен рассказать тебе о другом. Дай мне какую-нибудь золотую вещь…
Никифоров окинул его достаточно откровенным взглядом.
— Не украду, не бойся! Найди какую-нибудь золотую безделушку и, пока я выйду из комнаты, спрячь так, чтобы ни одна собака не нашла. А я найду…
Он говорил много, потому что волновался. Ведь сейчас надо было открывать секрет, тайну всей его жизни! С другой стороны, если бы не этот странноватый Никифоров, его бы вообще не было в живых.
— Сделай, как я прошу. Это важно… Никифоров вышел и вскоре вернулся с Нинелиным кулоном в руках.
— Устроит?