— Ох, Николай…
— Помнишь, я рассказывал, как у того дома маляром работал. Суворов в таких случаях говорил: главное — внезапность!
— Суворов твой жил двести лет назад!
— Да, но от этого глупее не стал…
Так они и пикировались, можно сказать, валяли дурака, пряча за этим каждый свое волнение. Кроме того, в глубине души Никифоров все-таки не верил в этот клад. Одно дело показывать фокусы, совсем другое — нечто реальное вроде тайника. В конце концов, чем они рискуют? В случае чего Никифоров предъявит удостоверение. Тем более что и клада-то, скорее всего, нет…
Возле метро была очень подходящая для их планов уборная. Они и нырнули туда, как только вышли из подземки.
— Ты только не нервничай… — успокаивал Никифоров Луку из своей кабинки, когда тот напяливал на себя рыже-зеленые брезентовые штаны и такую же куртку. Сам Никифоров ограничился синим комбинезоном.
Когда они вышли на улицу, Лука окинул взглядом оперативника. Тот выглядел безукоризненно. Казалось, у него даже физиономия стала какой-то другой — «сантехнической». Они должны были изображать сантехников или водопроводчиков — что-то в этом роде.
Про палатку, вокруг которой ночью было столько шуму и суеты, днем уже успели забыть. Она сгорела дотла и выглядела отвратительно, неопрятно. Затоптанный мокрый скелет ее исторгал неприятный запах от синтетической дряни, которую еще вчера выдавали за колбасу сервелат, заморский сыр или соки.
В префектуре как раз в это время шла ленивая тяжба: кому вывозить эти вонючие остатки — хозяевам палатки или хозяевам округа. Поэтому двое работяг, которые вдруг ни с того ни сего начали долбать асфальт посреди пожарища, никого взволновать, казалось бы, не могли. Казалось бы…
— Эй, вы чего тут роетесь? Чего потеряли?! Даже не поднимая головы, Лука понял: это тот самый совладелец, с которым он вчера общался. И, пожалуй, он мог бы легко узнать его, несмотря на камуфляж.
— Я спрашиваю, чего вам тут надо?!
Лука еще сильнее угнулся над своим инструментом, а Никифорову пришлось вступить в переговоры.
— Тебя-то, блин, почему это трясет? — В голосе его слышались подлинная ненависть рабочего класса к тем, кто ходит в клуб «2 х 2».
— Я владелец!
— Владелец? — Никифоров якобы недвусмысленно поиграл молотком. Чтобы не создавать лишнего интереса, они скромно долбили асфальт молотком и долотом. Отбойного молотка под рукой у них не оказалось. — Он, значит, владелец у нас? Петро! Вот кому мы сейчас будем чистить рожу. Поставили тут свою дерьмовую палатку, а у людей коммуникации замкнуло! Вали отсюда, пока я твоим рылом этот асфальт не стал курочить! Суслик!