Он внимательно, но с каким-то скучным безразличием, разглядывал сочащийся темной жидкостью разрез.
— Это тело не выдерживает меня. — бесстрастно заключил он. — Я должен идти. Я вернусь вечером к вам домой и вы снабдите меня именем и местом нахождения обладателя рукописи. Не пытайтесь бежать. Теперь, когда я имею свободу, я найду вас повсеместно.
С этими словами, он также медленно и неуклюже застегнулся и, более не взглянув на меня, быстро вышел из магазина. Я уронил щипцы и заплакал. Не от страха, не от жалости к самому себе, а от безнадежности.
Но я знаю, что делать. Бежать не имеет смысла. Существо, растоптавшее время и надругавшееся над пространством не знает расстояний и не оставит поиска, ибо на мне его печать, и наша связь не может быть разорвана. Есть только одно средство бежать его охоты и погони.
Я немедленно запер магазин и поднялся наверх, в квартиру. У меня есть время до вечера, но я не могу терять ни минуты.
Я успею дописать это письмо и послать на твой специальный адрес. Я уничтожу все записные книжки, сотру все адреса в компьютере, сожгу все свои рукописи, фотографии, негативы, недавние телефонные счета с перечнем номеров. Я не хочу, чтобы кто-либо пострадал. Я не хочу, чтобы по длинной цепочке имён, адресов, телефонов, он добрался бы до тебя, до всех остальных и до рукописи.
Потом я сделаю то, что должен был сделать двадцать лет назад. Тогда я просто не сумел осознать, не смог, не успел. Да, ты был прав, я — трус. Но, поверь мне…. хотя бы теперь, когда мне уже нет нужды выгораживать и обелять себя. Тогда я просто не знал, какая пропасть, какая катастрофа ожидала всех нас.
У меня всё ещё хранится, с тех самых дней, тщательно смазанная маслом, завёрнутая в старые тряпки, беретта. Та беретта, что была так никчёмна и не смогла спасти Мишель. Теперь она остановит хотя бы меня. Я не выдержу пыток. Я не перенесу боли и страха. Он всё равно убьёт меня, ибо я никогда не соглашусь присоединиться к нему, перешагнуть эту черту между смыслом жизни и вечной ненавистью. Равно как не смогу жить в бесконечном унижении, распластанным у его ног.
След рукописи должен быть стёрт с пыльной мостовой нашего мира.
Прости меня. Я надеюсь, что Мишель простит меня.
Abiit, excessit, evasit, erupit…