Пневматические двери плюнули мне вслед сжатым воздухом. Я прогнал возникшее было у меня желание обратиться с кличем к пассажирам соседнего вагона. Если уж мои попутчики не видели ничего, произошедшего прямо напротив нашего вагона, то что можно было ожидать от людей намного более удалённых от сцены преступления. Да ещё и под таким углом зрения.
Я поймал себя на мысли о том, что эта геометрическая уловка по поводу угла зрения была не более, чем спасительным кругом. Ибо из глубин сознания, доселе скрытое за прочими растрёпанными мыслями, медленно поднимало свою уродливую голову предательское сомнение: а что если старик прав, и мне всё это почудилось? Как почудился бангладешский зомби несчастному Арлингтону? Что если и Южени, и стрельба, и толстяк Ди — всё это продукт моего быстро развивающегося безумия?… Может быть, вот так и сходят с ума… Депрессия, стресс накапливаются годами, а потом, спровоцированные неким критическим фактором, обрушиваются на мозг, превратившийся в перенапряжённую мускульную ткань, нарастающей лавиной галлюцинаций и иррациональных страхов?
Стоп! Ди не мог мне присниться. Во-первых, я в этот момент ел. А как можно спать, когда ты ешь? Резонно, Колин. Весьма! Убийственный аргумент!
Так что, я не спал… Не галлюцинации же у меня? Нет. Конечно, нет. Слишком цветастая и мудрёная галлюцинация получилась. С пищанием часов, запахом пота, шлёпанием глянцевого журнала об стол…
Журнал!!! Естественно! Журнал! «Дом и сад»! Он до сих пор лежит на столике, скрывая под собой книгу про Джека Потрошителя! Журнал же не мог сам по себе материализоваться ниоткуда. Кто-то ведь его принёс!
Эта мысль несколько упокоила взбодрила меня. Меня даже стало чуть меньше колотить. Но бездонная, ледяная дыра, образовавшаяся где-то в глубине моего живота, когда я увидел Южени, выскальзывающую из смертельного объятия толстяка Ди, продолжала заглатывать мои внутренности. Как ни странно, это не помешало мне вспомнить о приличиях и ликвидировать окончательно испорченный соусом галстук, когда я натолкнулся на контейнер с мусором в следующем тамбуре. Ещё одно проявление исключительной мнительности.
Ещё через вагон я натолкнулся на хмурого француза-проводника, который ранее раздавал обед. Я сунул ему под нос удостоверение.
— Инспектор Дорф. Скотланд-Ярд. Где я могу найти старшего?
Парнишка с изумлением воззрился на меня.
— Пардон, мсье… Старшего кого?
— Старшего команды. Главного по поезду. Ну, не знаю… кто у вас тут начальник?
— А-а-а, начальник бригады… а что произошло?
Я cунул ему в нос удостоверение.