— Я из полиции. Мне необходимо немедленно найти этого вашего начальникп бригады. Я всё разъясню ему лично, — у меня внезапно обнаружился бездонный дефицит терпения. Ещё один вопрос, и я дам ему в морду. Прыщавый парнишка как почувствовал: он неопределённо махнул рукой по ходу движения поезда.
— Он сейчас в вагоне-баре. Там у них персонала не хватает. Алекс его зовут.
Я двинулся на поиски Алекса. В принципе, вряд ли от него будет какая-либо польза кроме того, что у него должен быть доступ к машинисту. А у того должна быть связь с Лилльским вокзалом. Ди не мог уйти далеко. Если он — не моя галлюцинация, а галлюцинации всё-таки не пахнут потом и оставляют после себя журналы, посвящённые домашней и огородной экономии, то с его-то внешностью он не пройдёт мимо и первого же дежурного автомобиля жандармерии.
Дальше я потерял сознание. Нет, я не упал и не лишился чувств. Но соображать, слышать и даже, по-моему, дышать — я перестал. И не соображал-слышал-дышал в течение пары столетий. Пока у меня не зазвенело в правом ухе и перед глазами не замельтешили мелкие чёрные точки. Тогда я позволил себе истошный вдох…
Навстречу мне по вагону двигалась Южени. Я зарегистрировал абсолютную серость её евростаровской блузы. Блуза была идеально отглаженной и чистой. Без единого тёмного пятна в районе сердца. Куда на моих глазах два раза выстрелил Ди. Более того, в её бодрой, пружинящей походке читались регулярные занятия спортом, а не заунывная неуклюжесть зомби. Я продолжать врастать в пол вагона, и, тяжело отдуваясь, пялиться на Южени. Южени озабоченно посмотрела на меня. Вероятно подумала, что я на грани инфаркта или эпилептического припадка. Хотелось бы вообразить, что она остановилась передо мной из-за неожиданно вспыхнувшего чувства… Увы, лишь долг службы руководил этой достойнейшей дочерью Франции. Заметьте, беззастенчиво юной и красивой дочерью. В этих бархатных глазах можно было утонуть. С удовольствием утонуть. Не пытаясь ухватиться, как за соломинку, — за густую шапку её каштановых волос.
— Я могу вам чем-нибудь помочь? — она снова говорила с этим преступно-сексуальным французским акцентом.
Хорошо, что я не спрятал обратно в карман удостоверение Скотланд Ярда, а всё ещё мял его в потной ладони. Нашлось чем заполнить паузу, пока я собирал рассыпанные мысли вместе…
Я был неописуемо рад видеть её живой и невредимой. И в то же время смертельно напуган. Теория старикана о том, что всё произошедшее — есть продукт моего нездорового воображения — мне нисколько не импонировала. Моё столкновение с Южени вносило некое рациональное зерно в его злорадные измышления.