. Сверх всего, надо заметить, что я считаю того человека глупым, который сейчас скучает, если один день остается без заказных занятий (т. е. служебных или школьных); как будто трудно найти в себе самом материалы для чего-нибудь нового. Сегодня пришло к нам предписание от нового нашего Главнокомандующего Врангеля, чтобы устроить в Керчи отделение от нашего гошпиталя; если это состоится, так состоится в очень скором времени, и кажется, что назначат меня туда. Там жить будет немного дороже; смотрителя, у которого я так пригрелся насчет стола, не будет; ну да не беда; ограничу себя необходимым куском, насколько можно; все же лучше разнообразие. Там будет 50 человек больных; это немного; я буду один хозяин, а главный лекарь будет только наезжать по временам. Дай Бог, чтобы это удалось; все перемена что-нибудь новое да принесет с собой. У нас месяца полтора жил лекарь молодой, прикомандированный из Севастополя. Он рассказывал, что даже и там нет никаких особых болезней, которые почти всегда бывают в осажденном городе при недостатке съестных припасов и трудностях войны; самое худшее время весны миновалось уже и, слава Богу, ничего не было. У нас почти нет тифозных; осенью, когда я прибыл, их было гораздо больше. Но война, кажется, не хочет усмиряться; слышно, будто бы Людовик Наполеон просил позволения у австрийского Императора командовать лично его войском. Если война примет такой продолжительный ход, я, покупавшись летом в море, к зиме буду хлопотать о переводе в смоленский гошпиталь. Больше же года в этой глуши, при довольно трудной работе, делать нечего. Если же война кончится завтра, то послезавтра сажусь на пароход и еду на Южный берег, а к Вам пишу пригласительное письмо. Одним словом, милый дружок, не будем унывать пока; хоть счастья и блаженства не найдем на земле, а все-таки, быть может, найдем довольно приятный покой. И то хорошо. Тысяча рублей серебром дохода, посредственное здоровье (средним числом раза три в год болеть; это уж нам нипочем…) и как можно больше свободного времени для того, чтобы выбирать занятия по вкусу. Если и в подобную перспективу потерять веру, так плохо, и я за веру эту держусь изо всех сил. Пишите же почаще и поподробнее, мой друг; я не раз с большим удовольствием перечитывал некоторые из ваших писем. Вы как-то писали мне про Сережу Унковского; я уже давно узнал о том, что он ранен и как, от одного из его сослуживцев… Прощайте, милый друг мой, целую ручки ваши и Вас самих. Жду вашего письма и благословения.
1855 г. Мая 13. Арчино.