– Они никогда не найдут вас в лесу, – подтвердил Мандачува.
– У них есть машины, которые могут отыскать меня по запаху, – ответил Миро.
– Да? А разве закон не запрещает им показывать нам такие машины? – удивился Человек.
Миро покачал головой:
– Не важно. Ворота запечатаны. Я не могу перебраться через ограду.
Свинксы переглянулись.
– Но у вас же там растет капим, – сказал Стрелок.
Миро тупо посмотрел на траву:
– Ну и что?
– Пожуй, – подсказал Человек.
– Зачем?
– Мы видели, как люди жуют капим, – вмешался Листоед. – Несколько дней назад мы видели, как Голос и человек в длинной одежде стояли и жевали капим.
– Да и раньше часто видели, – кивнул Мандачува.
Миро зашипел от нетерпения:
– Ну а при чем тут ограда?
Свинксы снова переглянулись. Потом Мандачува наклонился, сорвал длинный стебель капима, осторожно свернул его в клубок, засунул в пасть и начал медленно, тщательно жевать. Не прекращая жевать, опустился на землю. Остальные свинксы тут же принялись толкать его, тыкать пальцами под ребра, щипать. Мандачува и виду не подавал, что замечает это. Наконец, когда Человек особенно жестоко, с вывертом ущипнул Мандачуву, а тот не отреагировал, свинксы хором сказали на мужском языке:
– Ты готов. Сейчас. Пора. Ты готов.
Мандачува поднялся, зашатался на мгновение, потом встряхнулся, подбежал к ограде, вскарабкался наверх, оттолкнулся от края и плюхнулся на четвереньки с той стороны, где стоял Миро.
Когда Мандачува коснулся ограды, Миро тоже вскочил на ноги и закричал. Когда он замолчал, Мандачува уже стоял рядом с ним, фыркая и отряхиваясь.
– Но это же невозможно, – пробормотал Миро. – Она же стимулирует все чувствительные к боли нервные окончания. Перелезть через ограду… Так не бывает.
– Да, – сказал Мандачува.
С другой стороны ограды Человек скрежетал ороговевшей кожей на бедрах.
– Он не знал. Люди не знают.
– Значит, это анестезия, – догадался Миро. – Она не дает вам чувствовать боль.
– О нет, – ответил Мандачува, – мне было больно. Ужасно больно. Худшая боль на свете.
– Корнерой говорит, что ограда много хуже смерти, – вставил Человек.
– Боль повсюду.
– Но вам безразлично, – понял Миро.
– Это происходит не с той душой, – объяснил Мандачува. – Боль чувствует душа животного. А вот древесной душе все равно. Капим заставляет тебя быть только древесной душой.
И тут Миро вспомнил одну деталь, которую когда-то упустил из виду, – на фоне смерти Либо она не казалась важной. Рот мертвеца был забит плотным комком капима. И то же самое у всех убитых свинксов. Анестезия. Убийство, чудовищная пытка, но цель ее – не боль. Они давали жертвам болеутоляющее. Не хотели, чтобы те мучились.