Под глазами Гаццо пролегли темные круги. Он был удивлен. Я тоже. Кроме того, я был полон надежды.
— Мы ходили поужинать. Конечно, это была среда.
— А потом? — спросил Гаццо.
— Он проводил меня домой. Ему нужно было еще куда-то.
— Куда домой?
— Университет-плаза, 47, квартира 12-С.
— И когда это было?
— Ну, около половины одиннадцатого. В одиннадцать ему нужно было уйти.
— Ему нужно было ко мне, — пояснил Гаццо. — Отсюда он ушел около часа. Где вы встретились после этого?
Она захлопала ресницами.
— Вы имеете в виду — в среду? Вообще не встречались. Я его с тех пор совсем не видела. Но такой уж Пол, честно. Он приходит и уходит, когда хочет.
— Вы вообще не видели Барона после половины одиннадцатого вечером в среду? — спросил Гаццо. — Вы уверены? Мы проверим, мисс Девин.
— Нет, честно. У Пола… У него неприятности?
Я склонился к ней.
— В среду ночью, в половине второго, вы были в его квартире на Пятой улице. Вы присутствовали, когда Барон передавал мужчине по фамилии Вайс выигрыш на скачках.
Она одарила меня глубоким взглядом своих больших карих глаз.
— Вы имеете в виду Сэмми Вайса? Так это было не в среду. Может быть, неделю назад, честно. Я не часто бываю в квартире Пола. Там живет Мисти. Сэмми Вайса я там видела, но давно, с неделю назад. Только речи о скачках не было.
Трудно было заподозрить, что она лгала. Гаццо бы так не подумал. Он подумал бы, что лжет Вайс.
Карла Девин еще раз спросила:
— У Пола неприятности?
Я не отставал:
— Барон говорил, что он в понедельник был с вами вместе. Это верно?
— Верно, он пришел…
— Барон мертв, — перебил я ее, — алиби ему больше ни к чему.
— Мертв?
Гаццо прошипел:
— Он был с вами в понедельник?
Она кивнула.
— Да, только… Только в другое время. Он пришел ко мне в половине третьего, а не в половине второго. Но сказал, что я должна называть час тридцать. А он умер? Умер?
Суставы ее пальцев, судорожно стиснувших сумочку, побелели, и она в картинном обмороке рухнула со стула. Гаццо вскочил, как ужаленный. Если она играла, то играла хорошо. Гаццо вызвал свою красавицу сотрудницу.
— Позаботьтесь о ней! Когда придет в себя, получите письменные показания.
Кто-то еще пришел на помощь очаровательной дежурной, и они вынесли Карлу Девин из кабинета. Я наблюдал за этой возней, понимая, что они унесли с собой последний шанс Вайса.
— Он врет, Дэн. Он все время врал, — наконец сказал Гаццо.
— Девушка тоже уже раз соврала.
— Ради Барона. Может быть, Барон действительно убил Редфорда, но теперь он мертв. Зачем ей врать дальше?
Гаццо сказал это почти с горечью. Хороший детектив, такой, как Гаццо, всегда живет на краю опасности. Но еще ближе он живет к краю безумия, которое, словно пропасть, угрожает людям, за которыми решение: кому жить, а кому умирать. Гаццо не жестокий человек, и потому ему тяжело взваливать на себя судьбу жалкого ничтожества, вроде Вайса. Это бередит такому человеку, как он, невидимые раны, огорчает его.