Они взялись и за меня, они распнут меня охотно, цепями ржавыми гремя
(потом покроют позолотой).
Я мог бы мигом покарать сонм просвещенных негодяев, чтоб стала гробом им кровать, чтобы о мщенье догадались.
Но время покарает их надежною рукой железной, им не бывать среди живых и месть моя здесь бесполезна.
Они же заживо мертвы, хрипя в блевотине привычно.
А вы? Со мной согласны вы?
Мне, впрочем, это безразлично.
Я Бог-отец, мой сын убит, а где могила неизвестно; и это горше всех обид, и вне законов кровной мести.
27.10.81
Гнилая осень и зима гнилая...
И за окном опять собаки лают, их будоражит каждый силуэт, по всей округе снова света нет.
Лишь освещен один плакатик скромный, что экономика должна быть экономной, и что во имя будущих побед совсем неплохо поубавить свет.
4.12.81
ВОЗЛЕ ШОССЕ
1
Вот и зажил я возле шоссе: дом - как дом; только странное дело - вечно что-то в квартире шумело, в придорожной моей полосе.
Был я поутру трезвый как все.
Зубы чистил и брился умело; только что-то все время шумело, не являясь в открытой красе.
Дверь я войлоком облицевал, щели все проложил поролоном, но по-прежнему шум неуклонно налетал, словно горный обвал.
Я в аптеке беруши купи.
Я завязывал шапку-ушанку.
Бился шум, словно мячик о штангу и до мозга - насквозь - проходил.
Жизни шум, нестареющий шквал, пролети по скудеющим жилам.
Вот и стал я почти старожилом, не желая - в "десятку" попал.
2
Вот сижу я, склонясь над столом.
Был отцом я, и сыном, и мужем; только вряд ли кому-то я нужен...
Все, что было, осталось в былом.
Я, конечно, гожусь на подхват: принести, отнести, расстараться...
А вот, что я не Фет иль Гораций, это слишком заносишься, брат!
Вот твой рыночный диапазон - от укропа до свежей картошки; если хочешь, рифмуй понарошку и глотай аммиак, как озон.
Не стесняясь заезженных слов, на автобусе езди беспечно и не думай, что жизнь бесконечна для таких безупречных ослов.
Тело будет потом сожжено, разбегутся поспешно родные и, быть может, помянут чужие, если выставят внуки вино.
Так беги, не жалея подков, бей асфальт заграничным копытом; путь твой многими вдосталь испытан и завещан во веки веков.
3
Есть, как видишь, бутылка вина.
В холодильнике - вот - "Цинандали".
Жизнь прожили мы, проворковали, не считая, что это - вина.
Перед кем и потом за кого? - виноватим мы дальних и близких; можем штилем высоким и низким, только много ли проку с того?
Холодильник легко распахну.
Переставлю на холод бутылку.
Сам себя щелкану по затылку и отправлюсь к ночному окну.
Все улажу, что мне суждено.