Вокруг нас свистели пули, со звоном впивающиеся в толстые бревенчатые стены хлева. Надо было срочно что-то предпринять. Поэтому я отобрал еще восьмерых раненых, которые могли кое-как передвигаться, и бросил их в бой. Они стреляли из-за большой поленницы дров, которую крестьяне сложили между нашим и соседним домами. У наших бойцов было хорошее укрытие, и они смогли положить свои карабины для прицеливания на поленницу. Я тоже взял карабин, и теперь при вспышке каждой осветительной ракеты, которую запускала группа Ламмердинга, шестнадцать наших карабинов открывали прицельный огонь по противнику. Дополнительная огневая мощь склонила чашу весов в нашу пользу. Вскоре стало ясно, что у красных не было шансов добраться до перевязочного пункта. И если бы кому-то из них это все-таки удалось, мы бы справились с ним в рукопашной схватке. Я был полностью уверен в своих людях, так как каждый из них знал, что сражается за свою жизнь.
На меня нахлынула волна гордости. Наш перевязочный пункт проявил себя как настоящий мощный форт. Через два с половиной часа начнет светать, и тогда мы снова станем хозяевами положения.
К нам поступила новая партия раненых. На этот раз это оказались те бойцы, которые принимали участие в контратаке на восточную часть деревни. Они принесли ободряющие вести о развитии контратаки. Мы постарались разместить раненых как можно плотнее, чтобы оставить в центре помещения хоть немного места для операций и перевязок.
Все это время темные глаза Наташи неотступно следили за мной.
Неожиданно снова распахнулась дверь, и в комнату ворвался запыхавшийся Бруно:
– Мой обер-лейтенант ранен! В голову!
– Он мертв? – быстро спросил я.
– Нет! Он лежит на снегу, но еще дышит!
– Тульпин! – крикнул я.
Он тотчас последовал за мной с медицинской сумкой и запасом перевязочного материала. Не обращая внимания на огонь, мы перебежали через улицу и увидели Кагенека. Он лежал на снегу! Два бойца оттащили Кагенека за дом, он был еще в сознании, но из его виска струилась кровь.
– Все не так уж и страшно! – едва слышно пробормотал он.
Я с облегчением отметил, что пуля лишь оцарапала висок. Но поскольку русские находились всего лишь в нескольких метрах от нас, я хотел бы тщательно осмотреть его в более подходящем месте. Мы наложили давящую повязку и отнесли Кагенека на перевязочный пункт. При этом мы старались держаться как можно ближе к стенам домов.
Оказавшись внутри перевязочного пункта, я снял временную повязку. Из раны тотчас брызнула свежая кровь. Исследование кости черепа с помощью канюли показало, что она была не повреждена. Рана оказалась нетяжелой.