Мы вышли на улицу и были бесконечно рады тому, что наконец-то вырвались из этой обители смерти. Генрих облегченно вздохнул. Перед госпиталем стоял грузовик, который перевозил на военное кладбище тела, завернутые в парусину. Эти солдаты вышли победителями из множества боев, выдержали тяжелейшие многодневные переходы в летний зной и в лютую зимнюю стужу, не спасовали перед суровой русской зимой, пока, в конце концов, не пали жертвой маленькой русской вши.
* * *
Между тем на наш командный пункт прибыла рождественская почта и новенький радиоприемник. Этот аппарат оказался гораздо больше и мощнее того, по которому Нойхофф так любил слушать песню «Лили Марлен». Мы могли по нему принимать и слушать любую немецкую радиостанцию. После того как в течение долгих трех месяцев мы были полностью отрезаны от всех новостей с родины, это казалось нам просто великолепным.
Почта свалилась на нас как снежная лавина. Здесь были письма и посылки для восьмисот солдат батальона, скопившиеся за несколько недель. Лишь немногие из адресатов были еще среди нас. Мы рассортировали всю почту, и почти каждая фамилия будила в нас воспоминание об однополчанах, которым были адресованы те или иные посылки или письма. При этом мы часто вспоминали, когда и как они погибли. Вот этот товарищ очень рано, еще до того, как почта была отправлена. А вот тот перед самым Рождеством, когда почту уже везли по территории России. Следующий товарищ погиб сразу после Рождества, когда почта должна была бы уже попасть к нам. Все письма, которые невозможно было вручить, отправлялись невскрытыми с соответствующей пометкой назад. Но все посылки мы вскрывали. Мы забирали быстропортящиеся продукты, а все остальное возвращали отправителю, вкладывая в посылку сопроводительное письмо.
Оставшиеся в живых военнослужащие 3-го батальона получили свои рождественские подарки в марте. У нас теперь было полно печенья, кексов, шоколада, какао, ветчины, твердокопченых колбас, сухофруктов, орехов, сигар, сигарет, табака, сухих смесей для приготовления сладкого крема, консервов, кофе, чая. Сестры, жены и невесты отказывали себе в куске хлеба и приобретали эти подарки или выменивали их на какие-то другие вещи, чтобы доставить радость своим любимым, сражавшимся в далекой России. В посылки были вложены фотографии жен и детей, а в одной из них мы нашли крохотный детский башмачок с запиской: «Этот башмачок стал ему уже мал». Отец этого малыша погиб еще 28 декабря в бою за деревню Щитниково.
Я тоже получил целую кипу писем. Как я и ожидал, моя просьба перенести обручение на более поздний срок еще не дошла до Марты. В установленный срок все гости явились на обручение, но жених так и не появился. Как и на прошлое Рождество, тогда в Нормандии, Марта прислала мне миниатюрную рождественскую елочку. Ноак тоже получил похожую елочку, и при уютном свете огня, полыхавшего в русской печи, мерцании свечей и обилии снега за окном было совсем нетрудно перенестись на десять недель назад и представить себе, что сейчас Рождество.