Как известно, у всех военнослужащих войск СС была татуировка с указанием группы крови, которую накалывали на правое предплечье. (Так у автора, в действительности татуировка накалывалась на левое предплечье с внутренней стороны. – Пер.) Это было очень практично: с первого взгляда врач мог определить, кровь какой группы нужна раненому и доноры с какой группой крови имеются в его распоряжении. Правда, позднее эта татуировка означала для многих военнослужащих войск СС, попавших в плен к русским, неминуемую смерть. С помощью этой татуировки их можно было легко опознать среди других военнопленных вермахта, и русские часто хладнокровно расстреливали их.
– Черт бы побрал этот проклятый третий дот! – проворчал Штольце. – Эти парни ни на минуту не прекращают стрельбу! Пока что мы обошли его, чтобы позднее выкурить их оттуда. Так как время от времени их пули все-таки попадают в цель!
Неожиданно Штольце исчез, а передо мной уже сидел донор. Это был вестфалец крепкого телосложения из Липперланда с венами как у лошади. Он оказался одним из первых, кто подобрался к доту, и вот теперь он опять был первым, кто сдавал кровь для своего боевого товарища. Вестфалец с улыбкой посмотрел на меня и сказал:
– Берите у меня столько крови, герр ассистенцарцт, сколько вам надо! У меня ее достаточно!
Мы чувствовали себя в нашей глубокой воронке в относительной безопасности. Немецкая артиллерия все еще продолжала вести огонь на разрушение по второй линии вражеских укреплений, но и русская артиллерия отвечала массированным огнем. К счастью, их снаряды не рвались в непосредственной близости от нас. Лишь вражеские пулеметы снова и снова посылали свои очереди у нас над головой, и нам приходилось постоянно пригибаться в своей воронке. Неожиданно совсем рядом раздался оглушительный грохот. Взрыв был такой силы, что игла чуть было не выскочила из вены солдата.
– Что это было? – спросил я его.
– Это наш Шниттгер! – с невозмутимым видом ответил донор. – Только что он взорвал стальную дверь четвертого дота! Если русские хотят удержать Шниттгера снаружи, им потребуется что-нибудь покрепче, чем их пресловутая русская сталь!
По его лицу было видно, что он очень гордится своим обер-фельдфебелем.
После того как я перелил тяжелораненому 500 миллилитров донорской крови, его уже посиневшие губы порозовели, а пульс стал более стабильным, и наполнение его улучшилось. Я отпустил коренастого вестфальца и ввел раненому еще 500 миллилитров физраствора, хлорида натрия. Пульс пациента уже почти пришел в норму, и теперь его жизни не угрожала непосредственная опасность. После того как я еще раз проверил давящую повязку, я с огромной осторожностью так закрепил ее на шее, что теперь ни при каких обстоятельствах не могло возникнуть сильное кровотечение.