Туре вонзает нож в столешницу. Пусть знает, насколько все серьезно!
— Что случилось? — спрашивает Юханнес.
— Речь пойдет о том самолете, что затонул, — говорит Туре, — и обо всем, что с ним связано. Это то, о чем все давно забыли и что ни к чему помнить, однако ты распустил язык, как баба. В результате отец попал в больницу. И если он не выкарабкается или я прослышу, что ты опять болтаешь…
Тут он выдернул нож и направил его в глаз Сварваре.
— Ты кому-нибудь еще о нем говорил? — допытывался Туре.
Юханнес отрицательно покачал головой, уставившись на острие ножа.
Потом Крекула ушли.
— По крайней мере, теперь он заткнется, — сказал Туре.
— А как быть с Вильмой и Симоном? — спросил его Яльмар.
Туре пожал плечами.
— Они ничего не найдут, — успокоил он брата. — Все это так и останется старческой болтовней. Но лучше проследить за тем, чтобы они не ныряли!
Теперь Яльмар Крекула стоял на пороге своего дома, отгоняя прочь мысли о Юханнесе Сварваре, Вильме, Симоне и всех остальных. Он не хотел входить туда. Но что же ему оставалось, спать в сарае?
Свен-Эрик Стольнакке и Аири Бюлунд направлялись в поселок Пуолтса, где у Аири был загородный дом. Пришла пора взглянуть на него, тем более что погода этим вечером располагала к прогулке.
В машине Стольнакке рассказал Аири, как они с Ребеккой заманили Туре Крекула в ловушку. Аири выслушала его, может, несколько рассеянно, а потом заметила, что у них все вышло здорово.
Однако Свен-Эрик пребывал в плохом настроении. «Хорошо, когда хоть что-то получается», — ответил он ей, а сам в это время гнал из головы неприятные воспоминания о том, как вел себя в доме Арнарсона: как топтался на кухне, бесцеремонно уничтожая следы преступления, и рассуждал о причине смерти Хьорлейфура, не разобравшись в том, о чем говорит.
Стольнакке хотел, чтобы Аири утешила его, сказала ему что-нибудь вроде «у тебя всегда все получается, любимый». Но она молчала.
Теперь инспектора терзала мысль о том, что он ни на что не годен, от которой у него пропадало всякое желание работать.
Они ехали молча. Дома, когда они не разговаривали друг с другом, то была уютная, мирная тишина: они или переглядывались, или обменивались улыбками, или Аири играла с кошкой, или занималась цветами, что-то бурча себе под нос. Теперь же в воздухе чувствовалось напряжение.
Свен-Эрик понимал, как устала Аири от его неприятностей на работе, от его вечных сетований на Анну-Марию, от воспоминаний о перестрелке в Регле и от всего того, к чему она сама не была причастна и чего не могла понять.
«Она уйдет от меня, — думал Стольнакке. — Наши отношения не имеют будущего».