Такой ответ пастора показался мне достаточно убедительным, несмотря на то, что я не чувствовал даже слабого запаха, характерного для волков, уже не одну ночь. Постепенно я переставал удивляться странностям этого мира, и, поверьте, душа моя, волки, не имеющие запаха, были далеко не самой большой диковиной. Неожиданно для себя, я охотно разговорился с Михаэлем, видимо, сказывался недостаток общения и крайне замкнутый образ жизни, который я вел последнее время. Пастор оказался очень умным человеком в вопросах, связанных с душевными терзаниями, в чем-то я позавидовал его прихожанам, если таковые еще имелись. Он не навязывал мне каких-либо суждений, а, наоборот, помог окончательно смириться с тем выбором, который я сделал уже относительно давно, но еще побаивался признаться в этом. «В конце концов, – сказал пастор в конце нашей беседы, – Господь, в неизреченно мудрости своей, наделил человека свободной волей, а, значит, и правом самому распоряжаться своей судьбой. Не все полезно для нашей души, но ничего и не запрещено. А то, что делается ради любви, по сути, делается во славу Божью».
Я с рождения не был сильно религиозным человеком, а после приобщения к таинствам ночного народа, от моей веры практически не осталось и следа, но слова пастора пришлись очень к месту. Мне просто нужно было услышать от кого-то другого, что я все делаю правильно, и было совершенно не важно, в какую форму эти слова облечены. Главное, что они были сказаны и сказаны вовремя. Приближался рассвет и я решил немного поупражняться со шпагой перед сном. Я скинул верхнюю одежду, оставшись в одной рубахе, чтобы немного прочувствовать предутреннюю прохладу, и вышел во двор церкви – Михаэль настоял, чтобы я не выходил за ограду до утра. Для меня это было совершенно не принципиально, впрочем, сражаться с волками я тоже не собирался. Я пребывал в крайне умиротворенном расположении духа и с удовольствием выполнял несложные упражнения, поражая воображаемых противников. Спустя полчаса я наигрался и, довольный, закрыл глаза и вдохнул полной грудью, желая забрать с собой как можно больше этой чудесной ночи.
Мне в нос ударил крепкий, знакомый до боли запах тлена и мертвечины.
В ту же секунду я понял, каких волков так сильно боится пастор.
Но ветхая ограда церкви была для них непреодолимой стеной.
22
На прощание пастор подарил мне небольшой крест – простое деревянное распятие около пяди длиной, из тех, что вешают на стены простые люди. «Я знаю, что ты не ищешь спасения души, но, возможно, рано или поздно ты примиришься с Богом, – произнес Михаэль краткое напутствие. – А я надеюсь, что этот скромный дар поможет тебе успокоить метания твоей тревожной души еще при жизни». Я не стал отказываться. В основном, из уважения, которым я проникся к этому мудрому старику, и частично, действительно надеясь найти способ унять свою мятущуюся душу хоть на какое-то время. Мы распрощались со священником, тронулись в путь и, действительно, через ночь я уже был на подъезде к тому грязному захудалому городишке, который ненавидел всей душой, но которому был обязан всем, что нынче имею. Что ж, моя история в прямом смысле слова сделала круг и вышла на новый виток своего развития. Я задумчиво повертел в руках крест пастора, который так и носил в кармане сюртука, и велел ехать сразу к поместью Шарлотты, минуя город.