Когда Илья только приехал в Нью-Йорк и снял эту квартиру, хозяин здорово ему помог – устроил в ешиву. Разумеется, не директором, а уборщиком.
По ешиве, как кролики, носились худые мальчики в очках и ермолках. Начались занятия. Илья взял швабру и несколько раз прошелся ею по полу в коридоре. Затем поставил швабру на место и ушел домой. По дороге вспоминал, как когда-то в Киеве сам едва не стал ешиботником.
…Он оканчивал университет, а на Подоле при синагоге открылась первая, еще тогда полуподпольная ешива. Там, за столами, сидело несколько парней, в ермолках и с первыми побегами пейсов.
Мужчина лет сорока, в черном, читал лекцию о сотворении мира. Он говорил на чистом русском языке, лучше преподавателя русской филологии в университете. Раскрывал тайны Торы:
– Извечно существует Всевышний, и души евреев окружают Его Престол. Всевышний отправляет души на землю, чтобы Ему возводили Храм. Когда Храм будет построен, явится Мессия – в пенье труб и громе литавр…
Илья слушал и завидовал этому еврею в потертом пиджачке, который сегодня все еще продолжает верить в эту милую сказку. Тем более здесь, на Подоле, где полвека назад в Днепре плавали трупы расстрелянных раввинов, в Бабьем Яру безостановочно строчил пулемет и соседи выдавали евреев за буханку хлеба...
Илье предложили учиться, но при условии, что жить он будет в общежитии неподалеку от синагоги. Будет изучать Тору, древний и современный иврит. И лишь раз в неделю – в субботу – разрешалось покидать эту еврейскую бурсу.
Как раз был май, цвели каштаны и сирень, в густом теплом воздухе с жужжанием проносились хрущи. Наверное, в такую пору гоголевский Андрий встретил в Киеве панночку, которая сгубила его казацкую долю. Панночкой была Инка, ладная, налитая. Страшно хотела замуж. Но упорствовал Илья. И тогда на горизонте возник другой казак – сумрачный студент из Ирана, заканчивавший в университете факультет международных отношений. Он и увез Инку в Тегеран как законную свою супругу…
8
Илья вышел из подземки на «Бликер стрит». Морозец крепчал. Скорей бы попасть в теплое место и выпить чего-нибудь горячего.
Через несколько минут он сидел в кафе «Эспаньол». Там на стенах висели гитары, украшенные алыми бантами, официанты принимали заказы и разносили блюда.
Илья заказал кувшин сангрии и – чуть попозже, когда придет сеньора, – жареных в чесночном соусе креветок. Черную фасоль? Да, пожалуйста.
Когда официант удалился, Илья на миг прищурил левый глаз – заказ долларов на тридцать пять. Плюс чаевые. Из потертого портмоне вытащил деньги: две купюры по двадцать долларов и новенькая сотня, которую дала Таня. Молодец сестра. Тем более что послезавтра – первое февраля, ни свет, ни заря заявится хозяин и радостно воскликнет: «Шалом!»