Его мозги работали даже отменней, чем во время лучшей из когда-либо сыгранных им шахматных партий. И словно не пил он вчера ничего, и не мутило его минувшей ночью.
Сколько человек они избили? Кажется, троих. Остальные убежали. Помнит ли Влад их лица? Практически нет. Первого, может, еще бы и узнал, а остальных – вряд ли. Сколько из них, пострадавших, обратились в милицию? Пока, если Влад верно угадал из слов следователя, – только один. Но какой из них?
– Юрий Ханаев утверждает, что вы ударили незнакомого мужчину кулаком в лицо... Александр Демин признал, что вы нанесли пострадавшему удар ногой в живот... Пострадавший N. доказывает, что...
Было ли в душе Влада раскаяние? Было ли какое сожаление? Сетовал ли на свою дурную головушку, из-за которой очутился в камере и может получить тюремный срок? Задумался ли на миг о тех людях, невинно избитых лишь потому, что они трое напились и решили покуражиться, излить свою злость за свои неудачи, показать друг другу свою удаль?
Нет, о таких высоких материях Влад тогда не задумывался. Душа ему в тот час была не нужна. Нужен был только ум, чтобы угадывать ходы соперника-следователя.
Было опознание. Влада завели в кабинет следователя вместе с тремя незнакомыми парнями приблизительно такого же возраста, что и он. Всех выстроили в ряд у стены. Затем в кабинет тихо вошел мужчина с разбитым лицом и, посмотрев на каждого из парней, указал следователю на Влада:
– Вот этот.
Нет, нет, все врет этот наглый следователь! Не говорил ничего такого Юрка! Молчит он, молчит в своей камере! И Сашка молчит тоже.
Но после опознания «играть» стало гораздо труднее. Впрочем, была одна спасительная соломинка: Влад точно помнит, что не бил мужчину, опознавшего его сейчас. Да, он участвовал в драке: стоял рядом, был готов ринуться, но не успел. Сашка нанес мужчине пару сильных ударов и сшиб мужчину с ног. Тот отполз, поднялся и убежал.
Затем возникла долгая пауза – на допросы больше не вызывали. Впрочем, все уже итак было ясно. Сидя на стульчике, Влад даже на миг забылся в легкой полудреме...
– Часы! Кто снял часы с пострадавшего S.? Арестованный Юрий Ханаев утверждает, что...
Все приняло самый грозный оборот с того момента, как следователь произнес это слово: ЧАСЫ. До сих пор речь шла о драке, уличной драке, пусть жестокой, грязной, подлой – три на одного. Но все это еще было хулиганством, злостным хулиганством.
Бог ты мой! Еще и сутки не прошли, а все осталось за чертой. Жирная, черная черта отныне разделила всю жизнь, короткую девятнадцатилетнюю жизнь, на две неравные части. Всё прошлое сейчас казалось таким ярким, беззаботным, счастливым... Отрочество, первые годы юности. Ушло все это, кануло навеки. Прожит день новой жизни, по эту сторону железной двери, в камере, где исцарапаны стены и решетка на маленьком окошке.