Шахт, по-моему, пережил своего фюрера. Канделаки, увы, – нет. Возможно, он не слышал одну старую английскую мудрость: «Когда монарх доверяет подданному государственную тайну, тот не должен удивляться, услышав по себе колокольный звон».
Как утверждает В. Кривицкий, он знал о высоких контактах с 1934 года. Связи двух диктаторов, обмен какой-то информацией, в обход официальных каналов, вызывал, по меньшей мере, недоумение.
Сталинский архив и сегодня – за семью печатями. Поэтому выскажу лишь предположение: миссия Канделаки стала для Сталина каким-то оправданием (если ему вообще были нужны оправдания) для расправ с высшим командным составом РККА, в частности, Тухачевским и Блюхером. В обстановке, исключающей экспертную оценку документов, которые Гитлер мог передать через Канделаки своему «другу», в условиях сверхсекретности, Сталину вполне могли быть подброшены умелые фальсификации против высшего руководства Красной Армии8.
В 1922-1933 годах, вопреки Версальскому договору, Германия развивала свои танковые части, военную авиацию и химические войска. В Советском Союзе для этого были созданы секретные базы, своего рода «смешанные предприятия», готовившие для рейхсвера специалистов высшей квалификации9.
В свете этих фактов, вероятно, надо по-иному оценивать глубину разведывательного проникновения Германии в советские военно-стратегические секреты. Действительно, давайте сопоставим факты.
В 1934 году на базе Киевского военного округа Тухачевский и Якир провели невиданные до тех пор в мире танковые учения. Главная цель – отработка прорыва «танковыми клиньями» обороны «противника». К сожалению, могущественные в то время маршалы Ворошилов и Буденный с пренебрежением отнеслись к реализованным на киевских полигонам идеям, абсолютизировав опыт гражданской войны с ее «подвижными конными корпусами» и кавалерийскими атаками.
Однако опыт формирования механизированных корпусов и массированного использования танков был осмыслен и учтен немцами. Боевую практику они прошли на полях сражений во Франции. Ударам немецких танковых клиньев французы и англичане ничего не могли противопоставить.
Таким образом, до середины 30-х годов у Гитлера и Сталина были серьезные основания для доверительных отношений и, пожалуй, взаимной симпатии. Дополнительные исследования архивных источников могли бы многое прояснить в этой истории.
Во всяком случае причастность немецкой разведки к так называемому «делу Тухачевского» бесспорна. Об этом однозначно повествует в своих мемуарах ее руководитель Вальтер Шелленберг