Резидент вяло махнул рукой.
Во мне кипела ярость.
– Я опоганил три человеческие души – любовницы, жены и свою собственную. Три года я делал подлость, и теперь, когда для Родины добыл желаемые секреты, вы мне отвечаете: «Не надо!» А где все вы были раньше?!
Резидент пожал плечами и вдруг криво усмехнулся.
– Они напугались. Вы разве не поняли?
– Да, я ничего не понял. Если я не боюсь здесь, то чего же им дома бояться?
Резидент злорадно зашептал, перегнувшись ко мне через стол и косясь на запертую дверь:
– Они боятся, что когда начнут читать сообщения московского посольства, то неизбежно установят учреждение и лицо, выдавшее наши секреты. Поняли? Нет?
Я оторопел: у меня все завертелось в голове. И все же я ничего не понял.
– Ну тем лучше! Поймают предателя! Для этого мы и работаем здесь!
– А если он сидит в…
Тут резидент взглянул в мое лицо, на открытый рот и опомнился. Засмеялся. Протянул мне сигарету. Начал говорить о другом. Случай был будто бы забыт.
Но эту страшную историю я не забыл, и жена впоследствии напомнила мне о ней чрезвычайно больно»13.
И еще несколько строк авторского комментария.
«Начав писать о своей работе в разведке, я решил описывать действительные факты так, чтобы при проверке они оказались ложью и навели бы проверяльщика на неверный след. Во-первых, действие перенес в разбитые и побежденные страны – в Италию Муссолини и Германию Гитлера или страны, где изменился режим, например, в Чехословакии. Таким образом, буржуазные правительства западных стран никогда не смогут использовать мои воспоминания как основание для расследования или протеста. Во-вторых, все иностранные фамилии заменены. Я стал перебирать классиков, и у Шиллера нашел подходящую фамилию для одной женщины, перед которой и теперь, сорок лет спустя, готов стать на колени и просить прощения, – графиня Империали; о ней я писал раньше. Для одного мужчины я взял фамилию итальянского композитора Вивальди. Графа, найденного для нас Гришкой, назвал Эстергази, и хотя он был венгр, в действительности его фамилия звучала иначе. И так я поступал во всех случаях… Наши советские имена и фамилия подлинные. Пепик, Эрика, Клявин, Берман, Базаров, Малли и др.»14
В 30-е и 40-е годы, работая по «германскому направлению», советская разведка обратила внимание на интеллигенцию – ученых, военных, политических и государственных деятелей, специалистов, позиция которых, поступки и высказывания отличались известной противоречивостью. Как показал анализ, с приходом к власти фашистов расхождения между воинствующе-консервативными, профашистскими кругами и умеренным, либерально-пацифистским крылом правящих классов резко обострились. Они просматривались во всех слоях творческой интеллигенции. Идеология, цели и интересы фашистов оказались неприемлемыми для многих прогрессивно настроенных людей, воспитанных в духе буржуазно-демократических традиций и культурных ценностей западной цивилизации. Писатели, ученые, деятели искусства искали спасение в эмиграции.