…После того как Сапега согласился оказывать мне помощь в секретной работе в «пользу США», мы с ним основательно выпили, но о деле больше не говорили».
Контакты Попова с Сапегой выявили подлинные намерения князя и определенных кругов Польши.
Разъясняя свою политическую позицию, Сапега утверждал, что формирующуюся польскую армию необходимо прежде всего вооружить, а затем нужно быть готовым ко всему. Политическое положение таково, что, возможно, польской армии придется выполнять ответственную роль в случае, если большевики начнут мирные переговоры с немцами. Может быть, такую же роль, какую выполнила чехословацкая армия в Сибири после первой мировой войны, когда большевики решили выйти из войны. «Мы должны занять такую же позицию, если большевики вздумают изменить делу союзников», – заявил Сапега.
Откровения князя раскрывали далеко идущие замыслы, особенно в сопоставлении с той ролью, которую сыграл в гражданской войне чехословацкий корпус, подняв мятеж от Урала до Владивостока. Итак, речь шла о том, чтобы получить на советском южном фронте самостоятельный участок, а затем, организовав восстание в Иране, открыть немцам путь на Ближний Восток. В другом варианте: без расчета на самостоятельный участок в момент наивысшего напряжения сил Красной Армии предполагалось нанести ей удар в спину и облегчить вермахту выход на Ближний Восток. Так готовилось предательство не только России, но и ее союзников.
«Об этих планах поляков я немедленно доложил руководству, – писал Попов. – Конечно, сразу же последовала соответствующая реакция с нашей стороны: было отобрано оружие у польской армии. На каждую воинскую часть польской армии было выдано «по три берданки» и на каждую «берданку» по три патрона.
Наверное, для многих польских патриотов – и тех, кто ушел позже с Андерсом, и тех, кто сражался в рядах дивизии имени Костюшко плечом к плечу с советскими воинами – такие действия советских властей выглядели неоправданными, даже оскорбительными. Но в тех конкретных исторических условиях они были единственно возможными. Драматические страницы советско-польских отношений в те годы, трагедия Катыни отзываются и сегодня. Но только полная правда о прошлом может стать фундаментом доверия.
Под грифом «Ультра»
Узнав о затруднениях в официальных контактах английской и советской разведок, свой вариант сотрудничества предложили американцы. Деловое предложение Председателю Совнаркома передал посол США в СССР Гарриман.
В декабре 1943 года в Москву прибыл начальник Управления стратегических служб (так называлась американская разведка) генерал Уильям Донован. Переговоры с Донованом вел начальник советской разведки П. Фитин. Службы Донована и Фитина подготовили соглашение о контактах двух разведок. Документ одобрили Сталин и Молотов.