Беспокоились, как теперь известно, не только ученые. По своим каналам предупреждала о грядущей опасности разведка.
– Вам приходилось оказываться в рискованных ситуациях?
– Каждая встреча с агентом – риск. Кто знает, как закончится очередное свидание?! Но вот что мне хотелось бы сказать… Разведка – это дело такое… Она хороша тогда, когда ее не видно и не слышно, как будто ее нет вообще. Вот тогда эго разведка высокого уровня. А когда начинается погоня, стрельба, рукопашная – это уже огрехи… Настоящая разведка, повторю, незаметна. Конечно, если делать кинофильм, то нужно домысливать острые ситуации, на грани которых всегда находится разведка.
– Какая из пережитых Вами ситуаций подошла бы для кино?
– Ну, скажем, отправка из Нью-Йорка одного из наших разведчиков-нелегалов. Ночью мне удалось посадить его на наше судно под видом члена экипажа.
Или вот другой сюжет – моя командировка в Ирак. Это было в 1955-м году, когда король Ирака порвал с нами дипломатические отношения и в стране не осталось ни одного советского сотрудника.
Пришлось ехать туда по документам канадского бизнесмена.
– Вам не было обидно, что роль разведки в создании атомного оружия до определенного времени замалчивалась? Или для разведчика обида непозволительна?
– Я по своему характеру не склонен к обидам. Тем более, что и обижаться не на кого. Секреты есть секреты. Считалось, что это нормальное явление. Хотя если вдуматься, это же ненормально: весь мир знает, что советская разведка помогла атомным физикам, а своя страна – нет.
– Встречались ли Вы с Курчатовым, другими учеными-атом-щиками?
– С Курчатовым встречался. В частности, представлял ему и другим физикам Понтекорво.
– И он, конечно, не знал, какие материалы проходили через Ваши руки еще в сорок третьем – сорок четвертом годах…
– Разве это так важно?! Я своей роли не подчеркивал, был просто посредником между ними. Квасников с Курчатовым встречался много раз. И даже в самые последние дни перед его кончиной договаривался о новых встречах. Но увы…
– Эти события как бы разделили Вашу жизнь на две половины: ДО и ПОСЛЕ бомбы. Расскажите, пожалуйста, что было до? Как вы попали в разведку?
– В тридцать седьмом году я окончил полиграфический институт, начал работать инженером-технологом. Занимался парашютным спортом – два раза прыгал в Тушино, на праздниках в день авиации. Однажды секретарь парткома сказал, что мне надо заехать в ЦК. Заехал. Там со мной беседовали и направили на работу в разведку. Прошел годичный курс и получил назначение в Нью-Йорк…
– Несколько слов о том, что было после. Это ведь тоже целая жизнь, почти полвека. Наверное, были и другие операции, и другие зарубежные командировки?