Аль-Хизами раз в год приезжал к своей семье в Куфу и закупал для нее зерна столько, чтобы хватило на пропитание на целый год. Осмотрев зерно у одного продавца, а затем у другого и приценившись, он просил отмерить себе определенную мерку каждого вида зерна, а потом взвешивал его на весах и закупал то зерно, которое больше весило.
Он отдавал предпочтение какому-нибудь другому виду зерна перед местным или мосульским только тогда, когда от другого зерна этот вид не слишком отличался по цене, во всяком случае он избегал покупать мей-санское зерно, если не был к тому вынужден, и говорил:
— Оно мягко, слабо, а огонь желудка — это дьявол, и мы должны кормить его камнем или чем-то сродни камню!
Как-то сказал я ему:
— А знаешь ли ты, что хлеб из местного зерна обрастает чем-то похожим на глину, на землю или на слой слежавшейся пыли?
— Как хорош этот хлеб! — сказал он.— О, если бы он был похож на землю еще больше!
Бывало, если аль-Хизами надевал новую или чисто выстиранную рубашку, ему могли принести хоть все курения земли, все равно он не окуривал себя, опасаясь, как бы дыи душистого дерева не закоптил его белой рубашки. Он пользовался курениями, лишь когда рубашка загрязнялась, однако, прежде чем приступать как следует к окуриванию дымом ароматного дерева, он всегда велел принести себе душистого масла, которым он и умащал себе грудь, живот и внутреннюю сторону изара, а затем уже окуривался, чтобы к нему лучше приставал запах курения.
Он говорил:
— Как хороша зима, ибо она сохраняет для тебя запах курений, зимой финиковое вино не прокисает, если и останется в открытом сосуде, не портится и похлебка, даже если простоит несколько дней!
Окуривался он только в жилищах своих друзей. Если дело было летом, то он приказывал принести себе верхнюю одежду и надевал ее на рубашку, с тем чтобы курения не пропадали зря.
Однажды он сказал:
— Седые волосы издают неприятный запах. Белизна для волос — это их смерть, чернота — это их жизнь. Разве ты не видел, что ссадина от седла у черного осла обрастает только белыми волосками? А люди в нашем городе во что бы то ни стало хотят нас обнимать и лобызать, поэтому приходится душиться, а духи и дороги, и привычка эта плохая. Кроме того, всякому, у кого есть духи, надлежит беречь их и прятать от своей семьи. Торговец благовониями опечатывает их даже от ближайшего своего слуги. По-моему, лучше всего завести гребень из сандалового дерева, ибо запах у него приятен, и волосы быстро принимают его. Ведь такой гребень, по крайней мере, устраняет неприятный запах седых волос. И это идет нам на пользу, а не во вред.