— Как они кричат, сердешные, как воють, — размазывая пьяненькие слезы, печаловался седой дед о злой судьбе разбившихся о каменные плиты двора бездельников и неучей.
— Ну и сильна ты, девка, — присвистнула я, восхищаясь Лейиною смелостью. Лично я бы ни за что с крыши не прыгнула, особенно если не всегда на сено попадаю. Беру с собой, герои нам нужны. Нам сейчас совсем никак без героев.
Увязав необходимое в узелок, я направилась набирать отрядик доброволиц.
Алия пыхтела в гимнастическом зале, истязая ножки шпагатом.
Я сдуру один раз поддалась на ее россказни о здоровой пользе упражнений и чуть не порвалась, как та лягуха. Потом ходила раскорякой, с нелюбовью глядя на подружку.
— Эй, лягушка болотная, пойдем че покажу.
— Куда? — сдувая челку, воззрилась на меня подруга, завязываясь хитрыми узлами. — И с чего это лягушка? Это у нас Лейя свет мавковна болотная, а не я.
— К ней тоже забегу, — успокоила я Алию.
Алия лишь еще сильнее запыхтела, правда, не отказавшись. Я на ее выкрутасы даже смотреть не стала, человеку этого не сотворить.
В музыкальном классе шел урок гармонических чар. От пения девиц творились чудеса, вскипали буйным цветом сохлые цветы и дохли жизнерадостные тараканы.
Учитель Флейта парил под потолком, полупрозрачный и прекрасный, словно солнечный рассвет весной. Всем улыбался так, что сразу же хотелось из шкуры вывернуться, чтобы угодить ему. Мы с Алией не говорили мавке, как выглядит он, если глянуть вскользь, у каждого есть право на ошибку.
— Эй! — Я замахала руками, нарушая общую гармонию порядком спевшегося класса. Лейя зыркнула на меня, словно на врага, намеревающегося порезать всю семью в лоскутья.
— Чего тебе?
— Дело есть. Поможешь?
— Да? А что такое?
— Тебе понравится. Ты отпроситься можешь? — По сузившимся глазкам Лейи я сразу поняла, что лучше было бы мне мертвенькой родиться. Никто не смеет отнимать ее любимого учителя от лучшей ученицы.
— Ну пожалуйста, — сменила я по-быстренькому песню, давя на жалость и сестринскую любовь. Невесомый Флейта мне подмигнул из поднебесья и сделал знак обеим убираться.
— Ну и куда мы? — осведомилась Алия, не представляя, чего ради Вульфыч вдруг расщедрился, без драки отпустив ее из «пыточного зала».
— А? — изобразила я дурочку деревенскую. — Так вот, пришли уже. Сейчас кой-какие документики возьмем, и назад.
Подруги замерли на полушаге. Лейя вытаращилась, а Алия присвистнула.
— Ну ты даешь, подружка. Теперь, если помирать захочу, буду знать, к кому обратиться.
Минут пять мы бодались в темном коридоре. Я плакала и унижалась, обещая всю жизнь подружкам ручки целовать, а они твердили, что нецелованными помрут, зато в глубокой старости. В разгар баталии в глухом и беспросветном мраке коридора вдруг рявкнуло и вдарило так мощно, что пол скакнул, а с потолка на нас посыпалась труха и старая побелка.