Было жарко.
Белый молочник маячил перед глазами, и очень просто оказалось представить, как он врезается в каминную полку и разлетается на сотню осколков.
— Мне… Я хочу её уничтожить, — тихо произнесла я, чувствуя, что ещё немного — и сорвусь на крик. — Она посмела вторгнуться в мой дом. В мой дом. Посмела отобрать то, что принадлежит мне.
— Водителя? — серьёзно спросил Клэр.
Я стиснула кулаки, заставляя себя не думать о судьбе Лайзо. Он сильный, умный. Он мужчина. С ним не так легко справиться, как хочет заставить меня поверить Финола.
— Да.
— Ах, так.
— Ах, так! — не выдержала я и передразнила дядю. — Почту давно вскрывает Юджиния. В мои руки письма зачастую попадают через несколько часов, уже отсортированные. Вы хоть понимаете, что это значит? Впрочем, забудьте, — сорвалось с языка резкое. Не было сил больше сидеть и смотреть в спокойные голубые глаза напротив. — Пусть блюдо с письмом пока постоит у вас, туда хотя бы дети не доберутся. Я вызову Эллиса.
Пол немного шатался под ногами. И далеко я не ушла: покинуть столовую Клэр мне не позволил.
— Постойте, Виржиния, — произнёс он словно бы с неохотой. — Если мисс Дилейни шлёт что-то безупречно узнаваемое, вроде локона, значит, она пытается убедить вас в том, что Маноле у неё. Если она так старается, то на самом деле его уже нет. Он либо сбежал, либо мёртв.
Я замерла.
— А волосы?
Клэр насмешливо закатил глаза:
— Вы же не полагаете, что достать угольно-чёрную прядь немного вьющихся волос так сложно? И, да, кстати, если мисс Дилейни торопится — наверняка кто-то сел ей на хвост. Или вот-вот сядет.
Мне вспомнилось решительное выражение лица Эллиса и спокойное обещание победы в глазах маркиза Рокпорта.
— Не «кто-то», дядя. Их двое.
Он усмехнулся, обнажив ровные белые зубы:
— Трое, дорогая племянница.
За беспокойным утром последовал мучительный день. Из-за всех волнений навалилась головная боль. Я ходила точно с котлом кипятка на макушке, боясь лишний раз пошевелить шеей или наклониться. Дядя сперва посоветовал остаться дома, в тишине и покое, но уже через полчаса постучал в мой кабинет и, скрепя сердце, рекомендовал всё же выбраться в кофейню и показаться в обществе:
— Следует иногда переступать через дурное самочувствие во имя репутации.
— Вы хотите сказать, во имя редкой возможности щёлкнуть по носу пакостника и показать, что его усилия бесплодны?
— Ах, юная племянница начинает проявлять несвойственный женщинам ум. Неужели сказывается кровь Черри? — закатил он глаза. — Но без сопровождения отпускать вас рано, ведь леди так легкомысленны. Сплошные кружева и сладости в голове…