— Неужели вы сможете так поступить со своей семьей?
Женщина неприятно засмеялась.
— Поди вон, дрянь! А то слугам прикажу выкинуть. Я тут мать, а ты — никто. И никем останешься.
Хлопнула дверь.
Фирт пригляделся. Молодая женщина, которая выбежала оттуда, могла бы даже показаться симпатичной кому‑нибудь. Светлые волосы, хрупкая вроде бы фигурка, остроносенькое подвижное личико…
При жизни Фирт мог бы и соблазниться. Тем более, что недостатки были скрыты, а достоинства удачно подчеркнуты одеждой.
Но призрак был лишен соблазнов живых. И быстро заметил некоторые вещи.
Фигурка была не хрупкой, а, скорее, костлявой. Про пленительные округлости говорить можно. При первом взгляде. При втором — вопрос, сколько туда подложили ваты, остается открытым. Светлые волосы были откровенно редковаты и тускловаты. Несмотря на дорогие притирания и мази, кожа оказалась не слишком чистой. А выражение личика весьма портила злобная гримаса. Но пробежав по коридору до окна, женщина остановилась там — и принялась глубоко и ровно дышать. Фирт опять поразился бабскому коварству.
Нет, ну только что загрызть была готова, подойти страшно — сейчас ядом плюнет. А теперь такая лапушка. Сплошной невинный цветочек.
— Варма, лапочка, ты где?
Мужчина, чьи шаги разнеслись по коридору и заставили так преобразиться женщину, подошел к ней сзади.
Симпатичный. Вроде бы. И в то же время…
Есть в нем что‑то такое, надломленное. Вот про хозяина поместья такого сказать нельзя. Кайно, как ни крути, был мужчина. Хозяин. Хищник.
А вот этот… пфе!
Вроде бы и выше, и массивнее, и мускулистый, а все‑таки каждый, кто на него посмотрит — тут же скажет 'подкаблучник'. То ли что‑то в выражении глаз, то ли что‑то в очертании губ.
Женщина обернулась с самым несчастным видом.
— Ах, Ренай, я так несчастна! Старая хозяйка меня просто ненавидит! Она опять меня выгнала…
Мужчина принялся бормотать что‑то успокоительное. Но тут открылась дверь.
Фирт замер в восхищении.
Дама, которая оттуда вышла — ясно, в кого пошел хозяин поместья. Копия Кайно, только постарше и женского рода. Такая же прямая спина, такое же надменное выражение глаз, те же губы…
Разве что на трость опирается — и то, Фирт поклялся бы, что у нее в посохе лезвие на пружине. Знавал он таких…
Женщина прошла королевой, даже не бросив взгляда на парочку у окна. Но это не помешало ей весьма ядовитым тоном обронить:
— опять комедию ломаете? Любезнейшая, прекращайте. Вас даже в бродячий балаган на роль березы без речей не возьмут.
И медленно направилась к лестнице.
Девчонка залилась слезами еще пуще. Муж принялся ее утешать, но толку‑то с того… Ей явно требовалось активное противодействие матери. А вот его было и не дождаться. Не тот мужчина… вообще не мужчина. Тряпка. Вот и вытирают им все, что не лень и кто не лень. И Варма эта, и его мамаша…