— Нет. Там они мертвые. И хороните вы их, как положено. В лиловом и золотом.
Кайно кивнул.
— Ну да. Погребальный наряд же…
— делается для мертвой. Шьется после смерти, то есть подгоняется. А мертвая плоть мне сейчас тоже не поможет. Что‑то, что взято у живых, с живой душой, понимаешь?
— У матери есть медальон с волосами Ливеллы.
— Пойдет.
— Только… сейчас она уже спит. Не хотелось бы…
— А самому заглянуть и взять?
— Раш…
— понял я, — отмахнулся Таши. — Тогда я сейчас иду спать, а завтра днем поговорю с твоей матерью. Уж как‑нибудь…
— Я заплачу за неудобства.
— да уж будь любезен… и молодым некромантам тяжело на солнышке, а уж мне‑то, старику… годы мои, годы…
— а крышку от саркофага ворочал, как молодой.
— Так мы сильнее людей. Мы ведь и выведены, как слуги листэрр, с их кровью. Ну и силы у нас побольше…
— Творцы…
Таши спорить не стал. Хотя по интонации было видно, что Ладорат листэрр решительно не одобряет.
Оставалось дойти до поместья и отправиться спать.
* * *
Утром некромант гримировался особенно тщательно. Осмотрел руки в пятнах, подергал бородку, высовывающуюся из‑под капюшона, вздохнул.
Ладно. Шалотта тем и хороша, что кутаться в нее можно с ног до головы.
И отправился на поиски матери Ладората.
Женщину он нашел практически сразу, в гостиной, где та гоняла служанок. Девчонки протирали здоровущую люстру, а таша Ладорат командовала парадом.
— Таша Ладорат, мое почтение.
— сатро Раш. Доброго утра. Я могу вам чем‑то помочь?
— Можете, — перешел к делу Таши. С такой проще было не вертеть, а сказать все просто и ясно. — где мы можем поговорить, чтобы нас не подслушивали?
Женщина молча кивнула на дверь. И вышла первой.
Таши проследовал за ней до небольшого кабинета. И не мог не отметить, как схожи вкусы у матери и сына. Только цвета тут были чуть полегче. Зеленый, голубой, бежевый… а так — почти копия. И стол здоровущий.
— Итак?
— Таша Ладорат, мне нужно что‑то от вашей дочери.
— Зачем?
Таши не стал церемониться со старухой. Такую хоть об стену лупи. И коротко объяснил, что именно ему нужно. И насчет привязанной души, и…
Женщина слушала молча. А потом кивнула, опять напомнив Кайно Ладората.
— Медальон сейчас у мужа. Пройдем к нему.
Таши молча поклонился.
— Сатро Раш… вы сможете освободить душу моей дочери?
— Смогу. Но мне надо узнать, к чему она привязана. И кто это сделал.
— я рассчитываю на вас, — просто сказала старуха.
Таши шел за женщиной, смотрел на прямую спину — и думал, что и Лейри и Каирис так себя не вели бы. Девушки были слишком человечны. А старуха — она была больше госпожой, чем женщиной. Она привыкла повелевать. Вот и вымерзло в ней многое человеческое.