А вот рисовать ему всегда нравилось. И после очередной неудачной попытки приобщить его к коневодству отец смирился. Купил ему краски, кисти, холсты… Рамон пытался рисовать. Честно.
Но….
Видимо, художником он тоже не был. Рисуй, не рисуй — все получалось пустым и мертвым. Так бывает. Кто‑то черканет два штриха — и видно, что дерево или птица. А кто‑то сутки выписывать цветок будет, подойдут, глянут — и плюнут. Ибо — неживое. Неинтересное.
Вреда от Рамона не было,. пользы тоже, ну и пес с ним. Не нищие. Прокормим.
Тем более, что портреты от Ладората все‑таки было модно заказывать. Знатный трайши, высокородный — и такое увлечение. Конечно, даже если портрет не очень удался — можно сказать, что тебя сам Ладорат рисовал. Все похвальба…
Так что сильно Рамона не гоняли.
Портрет семьи?
Ну да. Он хотел начать с Кайно или с матери. Но те вечно заняты. Поэтому под раздачу попала Ливелла, которая любила брата и готова была позировать. А потом и племяшка, которая…
Нет, дядюшку она не любила. Но очень хотела залезть к нему в постель. А потом и в храм с ним прогуляться. А почему нет?
Тириша, науськиваемая матерью, отлично понимала, что денег у нее мало, живет она у Ладоратов из милости, жениха будет найти сложно, а тут такой вариант. Молод, холост, общей крови нету, хоши уговорить можно…
Так что после смерти Ливеллы она пришла к дяде и принялась его утешать.
— До постели утешение дошло?
— Нет, не дошло. Тириша слегла, — честно признался Рамон.
Кайно сплюнул.
— идиот. Некромант, но как тогда?
— а вот это мы и посмотрим.
Таши отошел к столику, где были разложены принадлежности для рисования. И принялся водить над ним руками.
Кто‑то предпочитает смотреть, кто‑то определяет на запах, а Таши любил работать вот так. Свою магию он определял руками. Как покалывание тонких холодных иголочек.
Чуть болезненно, но приятно.
И долго ждать не пришлось.
— Ух ты! Какая прелесть! Откуда игрушка?
Таши осторожно держал за кончик роскошную кисть. Действительно роскошную.
Черное дерево, рукоять в виде змеи, каждая чешуйка прорисована, пасть открыта и из нее вместо языка растет мягкий хвостик.
Таши скользнул кистью по руке.
Приятно.
А вот если посмотреть внимательнее…
— интересный артефакт.
— Это мне Майло подарил! — возмутился Рамон.
— Майло?!
Кайно вскинулся, как будто его плетью ожгли.
— Сын? — не удержался Таши.
Вчера он детей за столом не видел.
— Старший, — мрачно ответил Ладорат.
— Часом не тот, которому вы поместье оставлять не хотите?
Судя по лицам всех троих Ладоратов — тот.
Таши опять безнадежно отстал. Не бегать же ему по лестницам, вся маскировка в расход пойдет. И пришел к шапочному разбору.